— А этот кузен так же красив, как Рафаэль? — спросила Мариетта, душевно радуясь тому, что неожиданное внимание последнего пришлось по вкусу Селесте.
— О да, он божественно красив! Я думаю, что он богаче де Мальбре, у него на пальцах такие дорогие перстни! Я никогда не видела такого огромного бриллианта, как тот, который он носит на указательном пальце. Возможно, именно это кольцо он подарит своей будущей жене.
Мариетта виновато улыбнулась, спустила ноги с кровати и принялась стаскивать с себя измятое платье.
— Ты не слишком расстроена из-за того, что Рафаэль тебя не любит? — задала вопрос Селеста после того, как Мариетта умылась и переоделась в чистую одежду. — Мне твое огорчение было бы понятно, он такой привлекательный и элегантный. Вчера он был в костюме, петли на котором обметаны золотыми нитками, и я уверена, что духи, которыми он пользуется, стоят несколько сотен ливров, не меньше.
— От этого огорчения, думаю, мне удастся оправиться, — произнесла Мариетта рассудительным тоном.
— Ох, я очень рада. Мне было бы тяжело причинить тебе боль. А теперь мы останемся друзьями, хотя Рафаэль повел себя самым постыдным образом, когда притворялся, что влюблен в тебя, а на самом деле был увлечен мной. — Селеста, одетая в парчовое платье с узором из серебристых цветочков, повернулась лицом к большому зеркалу. — Скажи, пожалуйста, это платье мне идет? И как ты думаешь, тетя Жанетта позволит Морису здесь остаться? И как ты считаешь…
— Поговорим позже. Я должна ехать к Элизе.
Селеста задержалась перед зеркалом и взбила свои кудряшки.
— Кузен Леон и герцог хотят поговорить с тобой в кабинете у Леона. Я совсем забыла передать тебе это. Тетя Жанетта сказала, что когда ты проснешься, я должна отослать тебя туда немедленно.
Мариетта почувствовала знакомый спазм под ложечкой. Что хотел сказать ей Леон в присутствии герцога? Не случилось ли в Монпелье что-нибудь такое, о чем не ведала Селеста? Что, если, проспав ночь и поразмыслив, он пришел к иному решению насчет Элизы, но, не в силах сказать об этом сам, хочет прибегнуть к помощи другого мужчины?
Она отбросила эту мысль так же быстро, как та пришла ей в голову. Не такой человек Леон, чтобы страшиться чего-то или кого-то.
Она вздохнула глубоко и прерывисто, потом постучала в дверь и вошла.
* * *
Селеста уселась на кровать в самом дурном настроении. Она не имела возможности сообщить Мариетте добрую половину своих новостей: о возбуждении в Монпелье, которое вызвало появление там Мориса. Дело в том, что свадьба мадам Сент-Бев не была единственной причиной присутствия Мориса в Лангедоке. Он был прислан из Парижа, дабы отыскать Дьяволицу, ведьму, которая намеревалась разорить и опустошить весь юг, ведьму, такую прекрасную внешне, что ее считали любовницей Люцифера. Морис обещал заплатить сотни ливров за любые сведения о ней, а поскольку он приехал из Парижа, значит, сам король дал ему это поручение. А уж если он настолько приближен к королю…
Селеста вздрогнула от радостного предчувствия. А как знать, если король увидит ее, то, возможно, и он в нее влюбится, и она последует по стопам Лавальер и мадам де Монтеспан!
Рафаэль дожидался ее в оранжерее, и, в тайне от Леона и ее тетки, Морис тоже пожелал встретиться с ней позже, днем. Он так заинтересован в ней, он жадно слушает каждое слово из ее уст. Он, который лично общается с Королем Солнцем! Селеста думала, что умрет от счастья.
Ей следует соблюдать всяческую осторожность, чтобы уйти из замка на это тайное свидание никем не замеченной, а также быть осторожной в разговоре и не допустить, чтобы интерес Мориса обратился на Мариетту. Он и так уже проявил заметное любопытство по отношению к рыжеволосой девушке, которую Леон привез с собой в Шатонне.
Впрочем, этого следовало ожидать. Все проявляли любопытство по отношению к Мариетте, и если интерес Мориса был искренним, оно и понятно: он должен быть осведомлен о семье, с которой намерен породниться путем брака…
Она опустила пониже вырез платья, чтобы заметнее приоткрыть грудь, покусала губы, чтобы они покраснели, и вышла из комнаты.
Глава 10
Одного взгляда на лицо Леона было достаточно, чтобы Мариетта отбросила прочь все свои страхи. Его глаза излучали только любовь.
— Герцог хотел поговорить с тобой о мадам де Монтеспан. Он желает узнать, что ты имела в виду, когда утверждала, что эта особа приходила к Рикарди не за кружевами, а за чем-то гораздо более важным и серьезным. И сказать по правде, любовь моя, мне бы тоже хотелось узнать это.
Он подошел к ней и прижал ее сцепленные руки к своей груди. Запрокинув голову, Мариетта посмотрела ему в лицо. Сильно загорелое лицо, которое становилось таким устрашающим, когда он гневался, и такое нежное в любви. Он рисковал жизнью, когда отправился в Монпелье, но не знал, из-за чего рискует. И теперь настало время открыть ему причину.
Герцог терпеливо ждал, пока Мариетта мягко высвободится из объятий Леона и медленно отойдет к окну. После чего, не обращаясь особо ни к герцогу, ни к Леону и глядя на густой виноградник, раскинувшийся по другую сторону рва с водой, она заговорила:
— Мадам де Монтеспан всегда хотела стать любовницей короля. Годами она рисовалась перед ним, но король не желал смотреть ни на одну женщину, кроме Луизы Лавальер. Мадам украшала себя драгоценностями и одевалась в роскошные платья. Моя бабушка сшила для нее великолепное бальное платье, таких еще не видели даже в Версале. Именно когда она была в этом платье, король и обратил наконец на нее внимание. О способностях моей бабушки уже тогда ходили слухи. Приготовленные ею лекарства помогали больным неизменно, и некоторые завистники начали распускать слухи, что она, мол, колдунья. — Мариетта слабо улыбнулась: — Если это и так, то она была доброй колдуньей и никогда не творила зла. Мадам де Монтеспан начала обращаться к ней за косметическими притираниями и кремами. Со временем она завоевала сердце короля, однако королевские сердца непостоянны, в чем мадам де Монтеспан имела случай убедиться. — Мариетта, помолчав с минуту, продолжила: — Когда она понесла ребенка от короля, то обратилась к моей бабушке за приворотным зельем, таким, какое она могла бы подлить королю в вино, чтобы он испытывал желание к ней, и только к ней одной. Бабушка сказала, что сердцами мужчин не овладевают при помощи подобных средств. Мадам де Монтеспан пришла в ярость. В конце концов бабушка дала ей то, о чем она просила. Зелье не содержало ничего опасного для здоровья, то был афродизиак, известный еще во времена Древнего Египта. — Мариетта обернулась и поглядела на Леона с улыбкой в глазах: — Бабушка никогда не сообщала мне рецепта этого снадобья, и ты не бойся, что твое сердце было завоевано при помощи хитрости.
— Мое сердце было покорено еще до того, как я что-нибудь съел или выпил вместе с тобой, — сказал Леон, и самый звук его голоса возбудил пламенное желание в сердце Мариетты.
— Афродизиак предназначался для мужчин, утративших способность к любовной близости, и не был нужен королю. Он совершенно не обладал силой обратить любовное чувство на одну единственную женщину. Он лишь сделал короля более похотливым, чем когда бы то ни было, причем по отношению к одной из горничных мадам де Монтеспан. Ярость мадам де Монтеспан не знала предела. Она явилась к бабушке и потребовала, чтобы та дала ей зелье, способное удержать любовь короля только к ней одной и помочь ей стать королевой Франции.
