- Д-да… И что?
- А теперь из-за меня ты не хочешь встретить Рождество с друзьями?
Так вот оно что!
- Начнем с того, что я не католичка, и это Рождество для меня ничего не значит. А друг в Лондоне у меня один – ты. Что плохого, если я хочу провести свободное время с тобой?
- Ты отказываешься от развлечений, к которым привыкла, из-за того, что я в маске.
- Звучит, как обвинение. - Ева нахмурилась. – Но дело в том, что я не хочу развлекаться без тебя. Я не отказываюсь, просто мне это больше не нужно.
- Мы подошли к самому главному. – Кайл выпятил подбородок, высоко подняв голову. Ева могла лишь догадываться, что творится у него на душе, но чувствовала, как ему паршиво. – Если отбросить все эти условности, оставить игру… Что между нами происходит, Ева?
- Ты… ты хочешь, чтобы я сказала? – растерялась она.
- Да.
Это жестоко. Он видел, что с ней происходит. Чувствовал ее, как никто другой. Она открылась ему полностью, у нее не было секретов. И ему еще нужны слова?
- Я могу говорить только за себя, - медленно произнесла она, тщательно подбирая слова. – Не знаю, что думаешь ты… как… в общем…
Кайл не помогал ей – терпеливо ждал, слегка наклонив голову. Может, это очередное испытание? Зачем он так ее мучает?
- Я люблю тебя, - выдохнула Ева.
И смело посмотрела ему в глаза, несмотря на то, что щеки запылали от смущения.
- Не меня… - Кайл тяжело вздохнул. – Ты любишь не меня.
- Что за чушь!
- Ты любишь нарисованный образ. – Сейчас он был похож на скалу, о которую разбивались ее мечты. – Того, кого ты воображала себе за маской.
- Хочешь сказать, ты притворялся?
- Нет. Но и собой… не был.
- Это неправда. – Ева вскочила и вцепилась руками за край стола, наклонившись вперед. – Ты умный, добрый, заботливый, сильный. Ты Мастер, Кайл! Вот это правда!
- Тебе просто не с кем сравнивать. Я узурпировал власть. – Он едва шевелил побелевшими губами, но каждое слово звучало, как приговор. – Ты не пробовала ни с кем другим… в клубе. И тем более, не занималась сексом с другим… мужчиной.
- Может, ты просто объяснишь, почему отталкиваешь меня? – спросила Ева горько.
Она снова опустилась на стул, растеряв весь свой пыл. Кажется, все очевидно – она не нужна Кайлу.
- Со мной ты не будешь счастлива.
- Ты точно знаешь, что мне нужно для счастья? Я уже счастлива.
Ева не сразу поняла, что Кайл делает. А он медленно поднял руки, завел их за голову…
Маска упала на стол, открывая его лицо, бледное и напряженное.
Так и есть, несколько уродливых шрамов, кажется, от ожогов. И все. Чего он так боялся?
- Я уже говорила, - произнесла она твердо, - мне все равно, как ты выглядишь. Красота внутри. И ты восхитительно красив, Кайл.
- Тебе неинтересно, откуда они? Как я получил эти шрамы?
- Это важно?
- Это самое главное.
Она сердито поджала губы и сложила руки на коленях, как примерная девочка. Если он думает, что испугает ее какой-то историей, то пусть готовится к разочарованию.
- Я закончил Королевскую военную академию в Сандхерсе. – Мда, уже от одного этого можно потерять челюсть. Как пить дать, Кайл – арабский принц. – Я и мой самый близкий друг. Не буду утомлять тебя подробностями, но звание офицера я получил не ради престижа. Хотя и ради него тоже. Я должен был занять высокий пост. Со временем.
Но что-то пошло не так…
- Я должен был отправиться в командировку, в одну горячую точку. Мы, с другом. И я испугался. – Кайл презрительно скривился. – У меня не было… призвания. Бесстрашия. Отваги. Так было надо, я подчинился воле отца. Выбор делал он. Это не оправдание, Ева. Я хочу, чтобы ты поняла… - Он плотно сжал губы, потом покачал головой и продолжил: - Нет, не стоит. Этот факт не изменить. Я не хотел убивать, не хотел отдавать приказы, чтобы убивали людей. И не хотел умирать сам.
Ева слушала, затаив дыхание. Признание давалось Кайлу с трудом, похоже, он впервые говорил об этом вслух. И с кем? С игрушкой? Или с женщиной, которая ему не безразлична?
- Отказаться я не мог. Сломать руку или ногу – лишь отсрочка, не более. Я придумал… другое…
- Это ожоги. Верно? – Ева осмелилась открыть рот, потому что он долго молчал, уставившись в одну точку.
- Да. От взрыва петарды, которую я держал в руках. Пока я валялся в больнице, моего друга убили. Там. Где мы должны были быть вместе. Я почти не вижу одним глазом. И шрамы… шрамы остались, как память о моей трусости. Я трус, Ева. Обычный трус.
- Ты дурак… - всхлипнула Ева. – Вот ты кто.
Она обошла стол и обняла Кайла, прильнув щекой к его щеке.
- Как долго я об этом мечтала, - вздохнула она и потерлась, как кошка. – Ладно, я тебя выслушала. Послушаешь теперь меня?
Кайл выглядел озадаченным. Он серьезно решил, что она плюнет ему в лицо и сбежит? Тупица.
- Я понимаю твои чувства. Правда, понимаю, несмотря на то, что я женщина. Я врач, у нас… особенный взгляд на жизнь. Ты винишь себя, коришь в смерти друга, считаешь трусом. Потому что мужчина должен быть сильным, да? Так… принято. – Она погладила ладонью его шрамы. – Я не знаю, смогу ли я объяснить… Не уверена. Но я попробую. Мужчина – это защитник, Кайл. Не убийца, понимаешь? Ты сам сказал, тебя хотели отправить в чужую страну, и там убивали. Ты не защищал свою семью, свою женщину, своих детей. Ты должен был убивать. Ты понимаешь разницу?
Он неуверенно кивнул.
- Ты не трус. Ты просто поздно сделал свой выбор. Но он твой, понимаешь? Ты выбрал жизнь. Ты не посылал друга на войну. Если бы вы погибли там вместе, много ли чести это принесло бы?
Кажется, он не желал понимать.
- Если хочешь знать, это я – убийца. Вот от этого никогда не отмыться.
- Ты? – хрипло спросил он. – Ты не виновата в смерти своей матери.
- О, определенно нет! – Ева покачала головой. – Я убивала нерожденных детей. Нет, не своих. Ты же знаешь, какой я врач. Не люблю делать аборты, но иногда… приходилось… Бывают медицинские показания. Или… просьбы… когда кто-то говорит, мол, лучше ты, у тебя руки…
Она закрыла ладонями лицо и заплакала. Два раза…. Всего два раза она поддалась на уговоры хороших знакомых. Целых два. Она ненавидела себя за это.
- Ева… - Кайл коснулся ее спины, притянул к себе. – Ева, возможно, ты и права. Я глупец…
- Ты откажешься от маски? – спросила она сквозь слезы.
«Ты простишь себя?»
- Ты слишком многого от меня хочешь. Ева, то, что я сейчас скажу, тебе не понравится. Но так надо.
