— Это ведь ты его убил? — спросила не оборачиваясь. — Ты сам и убил моего отца, правда?!
Я стояла не в силах сдвинуться с места, чувствуя как земля уходит из-под ног. Пазл сложился, и от осознания всего ужаса слова застряли в горле. На ватных ногах сделала несмелый шаг, а в следующий момент бросилась бежать. Наивная.
Практически сразу земля пролетела под моими ногами, а я оказалась прижата спиной к могучему мужскому телу. Причём это произошло так стремительно, что я даже пикнуть не успела.
Мне бы испугаться, но с адекватностью, как, впрочем, с инстинктом самосохранения, у меня в последнее время дела обстоят не ахти. Сейчас я скорее готова была нервно расхохотаться. Ведь всё из-за него! Из-за его похоти, которую он называет любовью. Будь папа сейчас жив, ничего этого бы не произошло!
И во мне вдруг отчётливо проснулось желание сделать ему больно. О да! Как же мне захотелось сделать ему не просто больно, а измочалить его жалкую душонку до кровавого месива! Вдвойне вернуть ему то отчаяние, что раздирало меня изнутри и рвало на части сердце. Стереть с его лица вечное равнодушие, заставить это бесчувственное полено с каменной рожей страдать и корчиться здесь, у меня на глазах. Как будто это могло смягчить мою собственную боль!
Он держал меня поперёк туловища, крепко прижав руки к бокам и надрывно дышал, уткнувшись носом в мои волосы.
— Не-на-ви-жу! — процедила сквозь зубы.
Его хватка тут же начала слабеть, и я дёрнулась, вырываясь из захвата.
Повинуясь странному чувству, я резко обернулась и наткнулась на внимательный, слишком внимательный взгляд потемневших вдруг глаз. Они затмили необъятный лес с его яркими красками, ясное синее небо, шелест листвы. Они затмили всё, заставив сердце учащённо биться от неясной, практически неосознанной, но стремительно нарастающей тревоги. Или чего-то там. Плевать!
— На что ты надеялся? Что после мы заживём вдвоём долго и счастливо в этом сарае посреди леса?
Вместо ответа он сжал челюсти так сильно, что на скулах проступили мышцы.
Я видела, как искажается его лицо. Со злорадным наслаждением наблюдала, как он качнулся, делая судорожный вздох. Но мне этого было мало. Ничтожно мало! Хотелось ударить сильнее, чтобы страдание стало очевидным. И плевать, если после этого мне самой не жить! Я уже дважды попрощалась с жизнью! Видимо, если за короткое время слишком часто быть на волосок от смерти, перестаёшь к ней относиться серьёзно. А когда осознаёшь всю «прелесть» этого лживого мира, где люди убивают друг друга ради денег или похоти, сама жизнь теряет свою ценность. Ибо с волками жить — по-волчьи выть. А я не хочу по-волчьи! По-человечески хочу!
Скривив губы в циничной ухмылке, я решительно подняла взгляд, намереваясь нанести последний «контрольный» удар.
— Ты себя в зеркало вообще видел? Ты что, действительно думал, что я смогу полюбить такого, как ты? Ты ведь не человек даже! — хихикнула я нервно. — Ты долбаный терминатор с мордой без признаков интеллекта!
Обидные слова резали слух, но я не могла сдержать себя. А его молчание лишь добавляло масла в огонь моего гнева. Я физически ощущала, как он струился по моим венам, придавая мне уверенности.
Его рука тут же взметнулась и, схватив меня за затылок, притянула к себе вплотную. Я же просто обмякла и, запрокинув голову, спокойно встретила его безумный взгляд. Взгляд раненого зверя, которого загнали в угол, и он борется с самим собой из последних сил, чтобы не наброситься на меня и не разорвать в клочья! Рука на моём затылке сжалась так, что мне показалось, я услышала хруст собственных позвонков, и дожми он всего чуток, они лопнут с характерным треском. Его лицо, с пульсирующей жилкой на лбу, исказила гримаса боли, напряженные скулы казались острыми в неярком освещении спрятавшегося за тучами солнца.
А ведь вблизи оно красивое, чёткое, словно высечено из камня, и настолько мужественное, насколько вообще внешность может быть таковой.
В следующий момент он отшвырнул меня к дереву и ударил кулаком по его стволу в паре сантиметров от моей головы. Отчего из моих лёгких напрочь вышибло весь воздух, и пока я ловила ртом, пытаясь снова научиться дышать, он навис надо мной и с хрустом повёл шеей. Я зажмурилась. Было страшно при виде такой звериной мощи.
— Иди в дом, — с трудом выдавил он из себя. А так как я, словно пригвождённая, продолжала стоять неподвижно, придал мне ускорения в нужную сторону, прорычав:
— Просто исчезни!.. Пока не поздно!
Отлепившись, наконец, от дерева, я на негнущихся ногах попятилась и чуть не плюхнулась на землю. В голове было пусто, лишь колокольным набатом раздавался стук сердца.
Сделав ещё несколько шагов, я обернулась и бросила последний взгляд на Данилу. Он стоял, привалившись лбом к стволу, сжимая и разжимая кулаки. Я видела, что ему больно. Признавшись в своих чувствах, он обнажил своё слабое место, по которому я и ударила. Так почему же не наступило желанное удовлетворение? Почему на душе так мерзко и так нестерпимо жжёт в груди?
Понурив голову, я направилась по тропинке в сторону дома. Меня всё ещё потряхивало от волнения. Заправив непослушную прядь за ухо, заметила, что и руки дрожат, как у алкоголика со стажем. Боже, что на меня нашло? Ведь это была не я — та, кто презрительно шипел ему в лицо оскорбления! Что мне сейчас делать? И как смотреть ему в глаза, после того, что сделал он? Ведь он даже не пытался меня переубедить в обратном!
Не давало покоя неприятное чувство, как будто что-то должно произойти. Что-то очень плохое. Не знаю, что на меня нашло, но чем больше я приближалась к охотничьему домику, тем сильнее меня мучила тревога, следовала за мной, предостерегала, ? как предчувствие чего-то неприятного. Но отчего? Мысли естественно устремлялись к Даниле. А может, всё-таки бежать, пока он меня не прибил? Но куда? Я даже не знала, где я сейчас находилась. Да уж, ситуация – врагу не пожелаешь.
Ноги еле передвигались, будто чувствовали нежелание хозяйки даже приближаться к дому, не то что заходить внутрь. Каждый шаг казался медленным и тягучим, словно он зависал в пространстве дольше положенного времени.
Тряхнув головой, перебрасывая непослушную гриву за спину, я толкнула дверь и сделала шаг внутрь полутёмного помещения.
Что-то изменилось. Неуловимо, и в то же время чётко. И странная растерянность, которая, впрочем, исчезла мгновенно. Я лишь успела заметить тень, отделившуюся от стены. А следом почувствовала касание к своей шее. Мир поплыл и потерялся. Я провалилась в темноту.
*Писарем в штабе отсиделся - крылатая фраза из фильма Алексея Балабанова "Брат".
* * *
Темнота окутала всё вокруг. Мне казалось, будто я иду на чей-то голос по лабиринту из мрака. Даня! Это его голос доносился откуда-то издалека, и я до безумия хотела туда, к нему. Я отчаянно пробиралась вперёд, сквозь темень, ориентируясь лишь на слух, пока второй, смутно знакомый голос не вернул меня из небытия.
