— Белян? — с нажимом произнесла я.
Особистку от моей настойчивости спас звонок. Она поспешно прижала переговорник к уху, выслушала собеседника и, рявкнув дежурное «так точно!», потянула меня все в тот же центральный домик, оставив Тайку подошедшему коллеге.
— Тебя вызывает Сам, — коротко сообщила она и буквально втолкнула меня внутрь.
Домик оказался типовой планировки, точно такой же, как у меня. Но вот обстановка уютом не радовала: в зале с буржуйкой стояло три стола, за которыми сосредоточенно рылись в бумагах три женщины в униформе, на месте кухни установили два голографа, сейчас проецирующие крайне неаппетитные картины нападения на Найдена с разных ракурсов, а там, где в моем доме располагалась спальня, обустроили кабинет Самого.
Именной таблички на двери не предусмотрели, но то, как вытягивались в струнку особисты, проходя мимо, говорило само за себя. Я нервно сглотнула и собралась постучаться.
Но дверь распахнулась мне навстречу, и из кабинета вышел Хотен, а следом за ним — ревизоры и Лют, прямой, как палка, со сжатыми в одну линию губами.
Работа в зале мигом остановилась. Воцарилась мертвая тишина, в которой стало слышно, как потрескивают дрова в буржуйке. Особисты провожали процессию ошалевшими взглядами, и я даже не сразу поняла, что же не так.
Руки Люта были скованы за спиной.
— Стой! — прошипела Беляна, схватив меня за локоть. — Не дергайся!
Я послушно замерла на середине движения, слишком ошарашенная, чтобы возражать. Лют скользнул по мне ничего не выражающим взглядом и проследовал за своими конвоирами прочь из домика.
— Не вздумай спрашивать о нем Самого, — только и успела сказать мне Беляна, прежде чем сидевший в кабинете человек отложил в сторону какую-то папку и громко произнес:
— Госпожа Злобина, уделите мне время.
Особистка подтолкнула меня в спину, и я вошла в кабинет, закрыв за собой дверь. Связные мысли в голове отсутствовали как класс.
— Присаживайтесь.
Стул оказался жестким и неустойчивым. Человек напротив мог похвастаться абсолютно гладким лицом, будто лишенным возраста, темными невыразительными глазами и руками, которые тянули на одну сплошную особую примету: аристократически узкие кисти, музыкальные тонкие пальцы, изящные запястья — и предплечья, так перевитые мышцами, будто на досуге Сам занимался тем, что гнул подковы и разламывал эспандеры.
— Вы знаете, кто я?
Гроза скаковых лошадей и мечта продавца спорттоваров, подумала я и машинально кивнула.
— Прекрасно. Ознакомьтесь, — коротко велел он и пододвинул ко мне раскрытую папку.
Я послушно уставилась в нее и с отчаянием поняла, что не могу осознать прочитанное. Совсем.
Ну, Лют! «Меня отстранят», видите ли!
— С вами все в порядке, госпожа Злобина? Ратиша? — с сочувствием в голосе и абсолютным нулем на лице поинтересовался Сам.
— Да, спасибо, — отозвалась я и взяла папку в руки.
Люта могли арестовать за превышение служебных полномочий. Никогда бы не подумала, что это могло с ним случиться — но случилось. А значит, моя личная заинтересованность в его благополучии тоже может сыграть злую шутку.
Уж лучше продемонстрировать личную заинтересованность в спящем драконе — и в разговоре упирать на ценность Люта именно с этой точки зрения. А пока о нем вообще не зашла речь — и тему не поднимать. Не я должна начать этот разговор, как бы мне ни хотелось разобраться, какого черта вообще происходит. Причем для последнего неплохо бы все-таки успокоиться и вчитаться в документы, неспроста же мне их подсунули…
«Экспертное заключение о состоянии объекта № 3», — наконец, разобрала я заголовок и озадаченно нахмурилась. По тексту шло изложение классических пяти ступеней принятия и делался вывод, что дракон прочно застрял на второй.
Я и без заключения психолога могла сказать, что Третья в гневе. Да и проецировать человеческую психологию на многотонного ящера, которого вырвало из спячки эмпатическое сообщение гибнущей матки и биологическая необходимость смены пола, гхм…
Но Третья горевала так же, как горевал бы человек, потерявший кого-то очень близкого. Просто долго. Намного дольше, чем люди… но людям никогда и не светило прожить срок, равный нескольким ледниковым периодам. Черт, да мы как вид существовали меньше!
— Кажется, это не лишено смысла, — осторожно заметила я, перелистывая страницу, но быстро увязла в терминах. — Но, к сожалению, моей квалификации недостаточно, чтобы оценить эти выводы в полной мере.
Сам кивнул с таким удовлетворением, будто и не ждал от меня другого ответа.
— Я склонен ответить положительной резолюцией на ваше заявление о переводе, госпожа Злобина, — известил он меня, — при соблюдении нескольких условий.
Я откинулась на спинку стула, и он пошатнулся подо мной.
— Первое, — начал Сам, не дожидаясь ответа. — Необходимо ваше участие в операции «Колыбельная», основанной на заключении психолога, — он кивнул на папку в моих руках. — Операция будет проведена совместно с Хотеном Верещагиным, Найденом Ломом и Лютом Жигарем, которые уже дали свое согласие. Второе. При успешном завершении операции вы вернетесь к Найдену Лому и не будете повторно запрашивать заявление о браке, подписанное обеими сторонами. И, наконец, третье. Вы останетесь сотрудником Особого отдела и будете докладывать о деятельности супруга, где бы вы ни находились. Договор будет заключен в обычном порядке, Найден Лом станет вашим официальным заданием, и, разумеется, оплата…
«Еще сверхурочные с ночными сменами обговори, — мрачно подумала я. — И оплату свечек тем сотрудникам, которые будут контролировать мою деятельность».
— Мне показалось, что участие господина Жигаря исключено, — осторожно заметила я, понимая, что выбора у меня нет и придется соглашаться. А уж что делать потом… кажется, я слишком долго полагалась на Люта. Надеялась, наивная, что он сумеет вытащить меня, позабыв, что спасение утопающих — дело рук самих утопающих.
Я должна справиться со всем сама, и я справлюсь.
— Бросьте, — без эмоций попросил Сам. — Мне известно, что эмпатический сигнал усиливается с каждым новым членом связки. В операции будет участвовать каждый из них.
Я собралась было спросить, как планируется организовать участие человека, который находится под арестом, но прикусила язык.
Что бы ни говорил Лют, Сам его тоже опасался. Пожалуй, из всех виденных мною особистов именно у господина Жигаря были все шансы потеснить начальство в этом кабинете — а то и вовсе заменить. Потому-то Сам и поспешил так с арестом, и теперь ему нужны доказательства — если не превышения служебных полномочий, то хотя бы излишней личной заинтересованности, не Люта — так моей.
А значит, мое дело — держать язык за зубами.
И ни за что, ничем и никак не выдавать, что магии у меня — аккурат на то, чтобы ликвидировать начальство к чертям…
