Я вздрогнула. Будто один-единственный трезвый импульс проник сквозь вату, жар и сплетение беспорядочных желаний. Завладел мной на миг.
Я чувствую себя очень странно. Меня опоили? Околдовали?
Страх ударил током.
— Что ты со мной сделал? — выдохнула я.
Глава 25
Эридан
Что я с ней сделал.
Когда женщина, на которую ты явно ненормально реагируешь, сначала бросается на тебя, а потом задаёт такой вопрос — это, тени дери, слишком.
Прерывистое дыхание у губ. Тонкие руки вокруг шеи. Одна вдруг скользит вниз и ложится прямо на пояс. Дёргает, словно надеется избавить меня от брюк — и в голове не остаётся ничего.
— Что с тобой? — мне стоит усилий оторвать её от себя во второй раз. — Посмотри на меня!
Смотрит. Огромные зрачки затопили глаза, на щеках — румянец.
Её опоили?
В голове взрывается тысяча вопросов. В груди — спящая ярость. Кто, когда, зачем?!
— Что ты ела и пила? — рука слишком сильно сжимается на её плече, но она всё равно тянется вперёд.
Каким-то диким образом изворачивается.
Её рот накрывает мой. Зубы прикусывают губу, и на миг весь контроль сгорает в иномирном пламени. Кто над кем здесь имеет власть? Она что-то делает со мной — порочная, испорченная девственница, которую я вроде как не мог терпеть.
Её руки скользят под плащ, обжигая. Раскалывают разум, сметают все барьеры. Она горячая. И доступная, податливая — сейчас. Стонет мне в губы.
Её бёдра касаются моих, и я сам не понимаю, как мои руки оказались у неё на рёбрах. На талии и ниже. Мысли путаются и остаются в паху — больше негде.
Понимаю это с большим трудом.
— Прекрати сейчас же!
С новым усилием хватаю её, разворачиваю и прижимаю к себе спиной. Это ни драного беса не помогает, потому что она начинает извиваться и ёрзать.
— Останови карету! — голос похож на сдавленное рычание.
Я знал, что хочу её — пытаюсь не думать, как это случилось, в какой момент из придурошной лгуньи она превратилась в привлекательную женщину. Но явно недооценивал, насколько.
Она выгибается со сладким стоном. Рука снова впивается в мои волосы.
— Вы чудовищно красивы, знаете это?
Немного терпения.
Ругаюсь в голос, но ей плевать. Экипаж, к нашему общему счастью, дёргается и застывает. Хватаю девчонку. Двумя руками тащу за талию, вышибаю дверь и выволакиваю её на улицу.
— Куда вы? Зачем?
Ей нужно на холод. Включи голову, придурок — хоть у кого-то из двоих она должна работать. С ней что-то сделали — дико похоже на приворотное зелье. Видел не раз. Но кто? Где?
Бросаю свою добычу и в несколько шагов иду к дереву у дороги. Шатаю ветви, ловлю в ладони горсть снега. Растираю в руках.
Хватаю мокрыми пальцами её лицо — и она вздрагивает всем телом.
— Ну зачем! — пытается увернуться от холода.
— Тише. — Я найду тех, кто это сделал, и они позавидуют Гарлену.
Понимаю, что у кучера должна быть фляга. Вода. Так и есть, к счастью — через несколько секунд уже подношу металл к губам девчонки.
— Выпей, сделай несколько глотков.
Она слушается, хотя и явно не хочет. Кашляет, но секунд через десять на её лице появляется другое выражение.
Взгляд слегка проясняется.
— Приди в себя, — стараюсь говорить жёстко, когда сажаю её на подножку кареты. Мне плевать, сколько народу сейчас неподалёку и как на нас смотрят.
— Что со мной? — спрашивает она слабо.
— Пытаюсь выяснить. Сейчас, в министерстве ты ничего не пила? Вспомни.
Смотрит так, будто не понимает. В голове только брань и беспорядочные мысли.
Она кажется слишком хрупкой в этом открытом платье посреди холода. Ловлю себя на идиотском желании сжать её за плечи, укрыть плащом — но нельзя. И в то же время, даже сейчас в ней остаётся какая-то сила. Страха в глазах не вижу.
— Похоже на приворотное зелье. На воздействие духов, да и чьих-либо чар — нет.
Около трёх часов с завтрака. Обычно зелья действуют быстро, как и всё, что положишь в рот, но с приворотными иначе. В них часто добавляют рунту — травяной сок, который связывает нужные вещества, не даёт им раскрыться сразу.
Кому, твою мать, это нужно? Зачем — чтобы она осталась во дворце и отдала себя мужчине? Гарлену? Соколу? Первому встречному, лишь бы убрать её с дороги?!
Уж точно не мне.
Злость кипит, затмевает разум, и мне хочется сорваться к Синдарин, чтобы найти ублюдка, который на такое решился, по горячим следам. Хочется кого-нибудь убить.
Но ещё больше — остаться с ней.
— Вот что мы сейчас сделаем. — Говорю с невестой как с маленьким ребёнком. — Я не могу везти тебя обратно. Не знаю, что будет, если отпустить тебя одну, и в карете с тобой мне тоже лучше не находиться. Тебе нужно быть на воздухе. Идём.
Приходится взять её за голую руку, и от этого ей явно не легче. Отдаю распоряжения кучеру, чтобы нашёл место неподалёку и ждал. Тот кивает. По дороге вижу колодец, наполняю флягу до краёв, а потом веду Айли к реке.
Вода рядом — хоть какое-то спасение.
Всё это время она держится как в полусне: ничего не говорит и смотрит в пустоту.
— Ты будешь в порядке, — обещаю.
Недотрога поднимает глаза.
— Мне и сейчас хорошо — с тобой.
Тени, дайте сил. Это снова слишком. Слишком просто, слишком похоже на искренность — и на миг мне бесконечно гадко оттого, что такие вещи она выдаёт под зельем.
Веду её на набережную и останавливаю на площадке, где действительно холодно и гуляет ветер.
— Надеюсь, сейчас станет ещё лучше.
— Поговори со мной, — вдруг просит она, немного ёжась и глядя с теплотой, от которой хочется выплюнуть сердце. — Расскажи мне что-нибудь… что угодно. Просто поговори.
Чтобы не брать её снова за руку, касаюсь спины, прикрытой платьем и направляю девчонку кивком головы. Спасибо, что работает. Мы медленно идём дальше; надеюсь, что смена деталей перед глазами чуть лучше её отвлечёт.
Как и мой рассказ. Только о чём?
— Я видел такие зелья раньше, — начинаю. — Действуют около двух часов. Потом ты устанешь и, наверное, проспишь до утра почти спокойно.
Хуже всего, что она всё будет помнить — только искажённо, как через особую призму. В общем, её завтра ждёт весёлый день. А меня сегодня.
— Нет, — мотает головой девчонка, — расскажи о себе.
