В конце концов я не выдержала, и спросилаЗаварзузу напрямую:
--Почему он не идет?!!
Ведьма пожала плечами. Наверное она и сама незнала.
--Пойду к нему и потребую объяснений,--категорично заявила я, но...
Я ждала его, и время шло. Моя гордость товосставала, не позволяя мне отправиться к нему и спросить как ни в чем небывало: почему мол не пришел сам, то пряталась куда-то, когда я размышляла отом, как была бы счастлива, если бы могла надеяться на взаимность... Гордостьтвердила о том, что он, может быть, так и ждет, что я сама примчусь. Сначалапонервничаю, побешусь, погадаю на ромашках: любит - не любит, а потом прибегу.Но сердце, глупое человеческое мое сердце, оно обещало мне счастье...
Время в ожидании текло возмутительно вяло илениво. Настроение мое менялась от минуты к минуте. То я уже почти решаласьпойти в его замок самой, то вдруг начинала возмущаться собственноймягкотелостью и слабоволием. Собралась идти к нему на поклон! И это я, Перваянаместница Дремучего Мира, обладающая силой! Силой! Впрочем какой мне в нейтолк?
Очень редко я пользовалась обретеннымиспособностями или открывала пространственную дверь. Даже скипетр я почти неносила с собой, оставляя у себя в терраске. Лишь в официальных случаях я бралаего с собой, как символ власти и не более. Для меня все это было новым,непонятным и чужим. Моя сила пугала меня своей непредсказуемостью инеуправляемостью и иной раз даже ставила в неприятное положение.
Однажды мы с Троей, исследуя отдаленные уголкиДремучего леса, заблудились. Вокруг нас стеной встали непроходимыекустарниковые заросли вперемешку с валежником. К тому же то и дело встречалисьглубокие канавы и овражки, заполненные обильными дождями. Продираясь сквозьзаросли кустов и окончательно в них, наконец, потерявшись, я вдруг решилапопытаться расчистить себе путь. Результат оказался не таким как я ожидала.Вместо того, чтоб расступиться в стороны, ветки обгорели, листья пожухли, а текусты, что были ближе ко мне и вовсе выворотились с корнем. И тут откуда нивозьмись появился Бобровник. Он был явно рассержен. Мне пришлось выслушать отнего назидательную лекцию. Какому лешему понравятся, что в его лесу творятсятакие безобразия?
--Не пристало тебе, госпожабезобразничать,--басил он дидактическим тоном.--Кусты пострадали, корни к небусмотрят! Теперь долго не будет здесь зарослей!
--Ну, прости меня, милый Бобровник! Но ведь иты виноват! Зачем вырастил здесь такие джунгли? Не пройти, даже непролезть!--оправдывалась я с виноватым видом, размышляя о том, что Гавру илиВасилисе он, наверное, не стал бы выговаривать.
--Так было надобно,--объяснил леший.--В лесуничего нет ненужного и лишнего. Не следовало бы жечь кусты! Обошла бы стороной.
--Я же не знала, что попаду сюда, а знала бы низа что не пошла. Мы заблудились. И люди, между прочим, говорят, что если кто полесу блуждает, то это значит ты их водишь!
--Люди много чего говорят.
--Так это не ты?
Леший захохотал как-то по звериному и тряхнулдлинной бородищей, из которой на землю тут же просыпались семена. Падая впримятую траву, они сразу же, на моих глазах стали прорастать. Я с изумлениемсмотрела на то, как вылупляются возле ног Бобровника зеленые побеги и словно вускоренной съемке тянутся вверх, разветвляясь и толстея. Леший поглядывал наних ласковым взглядом из-под мохнатых бровей и то ли бубнил какое-тозаклинание, то ли пел песенку.
--А ты говорил, что долго не будетзарослей,--сказала я, наблюдая как между мной и лешим вырастает зеленая стена.
Он не отвечал и продолжал мурлыкать. Вскорекустарник заполонил все свободное пространство вокруг меня, а я так былапоражена происходящими чудесами, что не сразу подумала о том, как мы с Троейбудем выбираться отсюда.
--Бобровник! Постой!--закричала я вобразовавшуюся кудрявую массу зелени.--Как же мы выйдем отсюда?!! Эй!
За листвой уже ничего не было видно. То лилеший исчез, то ли невозможно было его просто разглядеть из-за камуфляжногоодеяния. Ведь даже когда Бобровник просто стоял спиной, его легко можно былопринять за куст.
--Э-эй!--снова крикнула я.
--Тихо,--раздался голос из-за спины.
Я повернулась и увидела ухмыляющегося лешего.Он надо мной просто подтрунивал. И поделом. Я ведь никакая не наместница, адевчонка, которой нечего здесь делать. Я человек и попала в этот мир по ошибке,по нелепой случайности. И даже силой, подаренной мне в общем-то ни за что, я неумела пользоваться. Мне сразу стало грустно и ужасно захотелось попасть домой,но не в терем, а к себе домой, в город, из которого я не так давно сбежала.
--Идите за мной, и я вас выведу,--сказалБобровник.
Он направил свое тучное тело прямо в заросли, иветки и даже толстые сучья стали расступаться перед ним, давая дорогу. А я словноутлая лодка вслед за ледоколом отправилась за ним...
В следующий раз от моей неудачной попыткиоткрыть лесную дверь серьезно пострадал муравейник. Я уже не стала дожидатьсяпока леший снова отчитает меня и быстренько сбежала от того места. Но он,думаю, все же догадался чьих это рук дело. Прежние наместники такого себе ужене позволяли. Они давно научились управлять своей силой и обращать ее туда,куда им было нужно. А еще было одно сломанное дерево, упавшее гнездо и многочего еще. В конце концов, я все же более или менее научилась рассчитывать своюсилу, но все равно по возможности старалась не применять ее.
Так что же мне было делать? Мне Первойнаместнице, обладающей силой или мне, смешной и невезучей девчонке? Стоило лимне гордиться? Было ли чем?
И вот на третий день неизвестности я все-такирешилась на неслыханный поступок: пойти самой к Гавру и все выяснить.Проснувшись утром и узнав у Алики о том, что вестей снова никаких не было (яждала Гавра, но спрашивала: "нет ли от кого вестей?"), я смирилась смыслью о том, что придется все выяснять самой. Я вздохнула глубоко, словнонабираясь смелости, и окунулась в Дремучий Мир. Взять с собой Трою я решительноотказалась, и она не могла понять, почему я оставляю ее дома, идя на встречу сосвоим врагом. Мой пес-дух и не подозревал, что я стала мало-помалу забывать овражде и вместо этого питать бессмысленные надежды. Но иногда я все же обреталаздравый смысл. Так произошло и по дороге к владениям Гавра. Пытаясь думать освоей безопасности, а не о чувствах, я по пути несколько раз останавливалась и,до боли сжимая виски, стремилась обрести твердость духа и уверенность. Но гдетам!
Меня била жестокая дрожь, когда я подходила ксосновому бору. А когда в промежутках деревьев я увидела серую стену и башню,сердце забилось, словно дикая птица в путах. И тут во мне снова заговорилагордость, а может быть робость. Остановившись у толстой разлапистой сосны,самой древней, наверное, в этом лесу, я присела у края каменной дороги, ведущейв замок. Гавр уже наверняка знал, что я здесь, так уж лучше подождать его, чембесцеремонно вламываться в его жилище. По здешним обычаям мужчина сам приходитк женщине, чтоб узнать о ее решении, и наместник подумает, наверное, что я -бесстыжая дура. Я догадывалась, да какое там догадывалась, твердо знала, чтопоступала глупо и позорно. И вот гордость моя снова поднялась на дыбы. Да чтоон себе воображает! Прочь отсюда! Я вскочила и хотела было уже пуститьсябежать, но что-то вдруг отвлекло мое внимание.
