В зале стоял приглушенный шум, в котором смешивался смех, крики, шутки, острые словечки. Негр, одетый в красное и вооруженный гонгом, вертелся среди столиков, танцуя, подпевая, потешая публику и один умудряясь создать гам в зале. Когда он останавливался, чтобы отдохнуть, его тут же сменял цыганский ансамбль.
За столиком в центре зала очаровательная Жозефина, как было заметно, отлично следовала наставлениям Жюва.
Она вела себя не только любезно, но, можно сказать, и вызывающе: рядом с ней уже присел галантный кавалер, высокий блондин с гладко выбритым лицом, чье англосаксонское происхождение не вызывало сомнений. Фандор долго смотрел на соседа Жозефины. Ему было знакомо это лицо, он где-то видел этого типа. Силясь припомнить, где он встречал этого широкоплечего мужчину с огромными бицепсами, четко выделяющимися под тонкой тканью костюма, он вдруг воскликнул:
— Ну, конечно, это же Диксон! Американский боксер, чемпион в тяжелом весе, который в трех раундах из двух минут разнес знаменитого…
В этот момент Жюв самым естественным образом вытащил из карманчика своего жилета монокль в черепаховой оправе и непринужденно поднес его к правому глазу.
— Да-а, — восхищенно сказал Фандор, немного успокоившись, — когда вы одеваетесь под великосветского денди, Жюв, вы не упускаете ни одной мелочи!
Глядя на невозмутимое лицо полицейского, Фандор продолжал:
— И держите вы себя так, словно вы сам принц Саган! Ни одной гримасы на лице. Мои поздравления, мой дорогой, вы заслужили, чтобы быть принятым в «Жокей Клуб…»
— Малыш, — заявил Жюв тем профессорским тоном, который он иногда принимал, — ты будто один из тех нечестивцев из Библии, которые имеют глаза, но не видят; что ты заметил в этом зале с тех пор, как ты сюда зашел? Жозефину, испанских танцовщиц, своего американского боксера, глупого негра, всех, кто для нас не представляет никакого интереса.
Фандор жадным взглядом окинул публику. Наверное, Жюв, раз он говорил подобным образом, заметил в зале интересующее их лицо. Фандор, в свою очередь, тоже старался обнаружить его до того, как полицейский ему подскажет. Наконец он сделал победный жест.
— Шалек, — тихо произнес он, — Шалек ужинает за одним из столиков!
— Да, и ты настоящий глупец, что не заметил его раньше.
Силуэт доктора виднелся за столом, уставленным бутылками и цветами, за которым собралось около десятка человек.
Было похоже, что доктор Шалек находился в центре внимания компании. Строгий, во фраке, сшитом по последней моде, он о чем-то разглагольствовал перед своими разодетыми в пух и прах собеседниками.
Продолжая разговаривать с Фандором, Жюв, который сидел спиной к остальной публике, а следовательно, и к столику, занятому доктором Шалеком и его друзьями, тихо заметил:
— Судя по тому, что один из них зажигает сигарету, ужин, наверное, подходит к концу.
— Ну и ну! У вас что, Жюв, глаза на спине? Как вы, сидя спиной, могли узнать, что происходит за столом Шалека?
— Ах, ты, ребенок! Я вижу это в зеркале!
Фандор посмотрел вокруг, но никакого зеркала поблизости не было.
Жюв снял свой монокль и протянул его Фандору.
— А, — воскликнул Фандор, — понимаю! Монокль с секретом, неплохо придумано!
— Все очень просто… Но не будем вникать в детали, нам надо спускаться.
— Как! — спросил Фандор. — Вы его оставляете?
— Да нет же, совсем наоборот.
На лестничной площадке Жюв разъяснил, что не хочет устраивать скандал в ресторане, где собрались Шалек и Лупар.
— Шалек скоро должен выйти. Так, дай мне свою визитную карточку, я ее присоединю к своей.
Фандор машинально достал свою визитную карточку. Жюв остановил спешащего мимо управляющего «Крокодила»:
— Господин Доминик, вы видите вон того господина, что ужинает за столиком в глубине зала, рядом с красивыми женщинами; господина, у которого борода подстрижена веером? Пойдите, пожалуйста, к нему и громко скажите, что два человека хотят с ним поговорить и что они ждут его внизу у входа, передайте ему наши визитные карточки. Он извинится перед друзьями и придет.
— Посуди сам, — продолжал Жюв, болтая с Фандором на улице у входа в ресторан, — как может Шалек поступить иначе? Может быть лишь одно из двух: если он в порядочной компании, где могут подумать, что речь идет о дуэли, он не сможет не пойти на встречу, которую я у него попросил. Если же он со своими сообщниками, то он посчитает, что лучше всего будет без шума выйти из этого ресторана, в котором нет другого выхода, и тут мы его накроем; он спустится, увидишь! Шалек, по всей видимости, превосходный игрок…
Шалек действительно появился через несколько минут. Он шел по лестнице со спокойным лицом, невозмутимо глядя перед собой. В уголке рта он держал большую сигару.
Получив визитные карточки Жюва и Фандора, Шалек даже не вздрогнул! Таинственный доктор готов был уже сойти с лестницы, как рука Жюва легла ему на плечо.
Инспектор сделал знак полицейскому в форме, который поспешил схватить доктора Шалека за руку. Фандор держался немного в стороне.
— Доктор Шалек, — коротко сказал Жюв, — именем закона вы арестованы.
Доктор не шелохнулся.
— Вы знаете, господин Жюв, — сказал он, — а я на вас в обиде. Я прочитал в газете, что вы полностью разрушили мой дом! Это невежливо с вашей стороны, до сих пор мы были с вами в таких хороших отношениях.
Тем не менее, Шалек все же покорно позволил повести себя по направлению к участку, что находился на улице Ларошфуко, где Жюв хотел надеть на него наручники.
По дороге доктор продолжал:
— Из-за вас я вынужден уже двое суток жить в гостинице; это очень неудобно для такого домоседа, как я. За исключением редких вечеринок типа сегодняшней я почти не выхожу из своего кабинета.
Жюв равнодушно слушал доктора Шалека, который собирался играть с ними в свою игру, заранее, в этом можно быть почти уверенным, им приготовленную.
Шалек, разумеется, заявит, что после происшествия в больнице Ларибуазьер он уехал за границу и вернулся оттуда только позавчера. Может, он сделал для себя алиби? Его не взяли на месте, когда он покушался на Жозефину, и это был очень важный аргумент в его пользу, из которого он мог извлечь большую выгоду.
«Этот молодец, — думал Жюв, — наверняка приготовил для нас какую-нибудь басню, задаст он нам хлопот, тем не менее нужно будет…»
Вдруг из его груди вырвался вопль!
Они как раз подошли к месту, где улица Ларошфуко пересекается с улицей Нотр-Дам-де-Лорет; фиакр, запряженный сильным жеребцом, медленно поднимался по направлению к Белой площади, перекрыв дорогу пешеходам, спускающимся с площади Пигаль. В обратном направлении ехал автобус. Просигналив, автобус пересек площадь Пигаль и через секунду должен был проехать улицу Ларошфуко и направиться к площади Сен-Жорж.
