Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
– На хрена ему эти американцы? Вот скажи! Если он захочет получить европейское образование или то же американское – да пожалуйста! Я отправлю сына учиться в любой колледж или университет! Слава богу, не бедный! Но он будет выбирать сам! Понимаешь, сам! И решать будет сам, а не мать с отчимом за него!
Адорин резко прекратил свое хождение, сел на место и налил себе коньяка. Рюмочки были маленькие, граммов по двадцать пять, но если так частить…
– Подожди, Илья, – попыталась отвлечь Адорина от коньяка Юлька, положив ему ладонь на руку, державшую рюмку. – А что Лена говорит?
Он поставил рюмку на стол, покачал головой, Юлька снова сунула ему бутерброд в руку, Илья не заметил и машинально откусил от него.
– У нас с ней война! По всем фронтам! Она плачет, умоляет, угрожает, строчит доносы в налоговую и фининспекцию. У меня каждый день проверки на фирме, необоснованные, фактов нет, извините! – Илья развел руками и снова откусил от бутерброда. – Подговаривает Тимку, звонит мне, дает ребенку трубку, а он плачет, ничего не понимает и повторяет за ней, я же слышу, как Ленка ему текст шепчет!
– Что повторяет?
– «Папочка, отпусти меня!» Твою мать!
Илья опять швырнул бутерброд на тарелку и одним махом выпил коньяк.
– Ну, это она перегнула, – не зная, как помягче назвать такие действия, сказала Юлька.
– Сука! – взревел Илья. – Ну, ладно, мы ругаемся, разбираемся, а его зачем в это втягивать, травмировать?!
– Ты зря шумишь, буянишь и напиваешься, – спокойно произнесла Юлька. – У них день отлета определен, билеты на руках?
– Да, – сбавил тон Илья. – Ну и что?
– Да то, что они улетят, а Тимка останется, никто не даст ребенка увезти без твоего согласия, а его, как я понимаю, не будет.
– Нет! Ни за что! Даже если я не прав!
– Прав, прав! – успокоила Юлька. – Ладно бы Тимочке было лет десять-двенадцать и он мог решать, с кем хочет остаться. А сейчас ему лучше с родным папой, в родной стране, а не с отчимом и пусть в замечательной, но англоязычной чужой стране, где другая жизнь, другие правила и нет ни одного близкого человека, кроме мамы. А если у них не заладится с мужем? Ты прав, а Лену можно понять, она хорошая мать и любит Тимку. Когда они улетают?
– Через три недели.
– Значит, потерпи это время. А Тимошку можешь отправить от ваших разборок подальше, в Крым или Сочи, со своими родителями.
– Это как отправить? Она мне даже увидеться в ее присутствии с ним не дает!
– Ну, я не знаю, выкради Тимошку, если надо! – предложила радикальный вариант Юлька.
– И что, Ленка не сможет с ним попрощаться?
– Да, нехорошо, – согласилась Юлька. – Но, с другой стороны, слезы, стенания, обвинения в твой адрес, просьбы и проклятия, а представь, каким будет прощание в аэропорту? Это все ребенку надо проходить и переживать? Объясни Лене, что, когда Тимошка подрастет, ты станешь его отпускать к ней в Америку на каникулы, а она может видеться с ним в любое время, когда будет приезжать в Москву.
– А ты представляешь, что чувствует, что испытывает мать, которую разлучают с ребенком?
Юлька подскочила, шагнула в сторону от него и зло ответила:
– Нет, не представляю! Но думаю, что ты про это все знаешь и сочувствуешь Лене, тогда отдай Темку и перестань пить и жалеть тут себя!
Илья быстро встал, подошел к Юльке, притянул ее к себе и обнял.
– Черт! Прости, Рыжик, прости! Мне хреново, вот я и кидаюсь на всех!
Он взял в ладони ее лицо, заглянул в глаза и нежно расцеловал в щеки.
– Ну, мир? – спросил Илья.
Юлька поняла причину этого его взрыва по-своему. Кто про что, а вшивый, как водится, про баню!
– Ты так сильно ее любишь? Тебе больно, что она вышла замуж? Ты ревнуешь? – тихо проговорила Юлька, следя за выражением его лица.
– Кого? – не сразу понял Илья. – Лену?
– Ну да.
– Ох, Рыжик, Рыжик! – покачал головой он.
Подвел Юльку к дивану, усадил на место, сел рядом, налил коньяк в рюмки, но пить не стал.
– Нет, Юлечка, не люблю, – вздохнул Илья. – Может, в этом и вся проблема, что я ее никогда не любил и она меня тоже. Так вот получилось.
– Вы поженились из-за Тимки?
– Не совсем. В первую очередь, конечно, из-за него, но мы были немного влюблены, казалось, что этого достаточно. Я тогда не особенно размышлял о том, какие чувства испытываю к Лене, и о том, как сложится моя семья, и о нас с ней не очень-то думал. Голова была занята совсем другим: работой… – он запнулся, кинул быстрый взгляд на Юльку, – работой, наукой. Я тогда очень много работал, уставал. Не до разборки чувств как-то было.
– Да ты всегда много работал! – воскликнула пораженная таким откровением Юлька. – Сколько я тебя знаю, ты только и делал, что работал! Но это не мешало же думать!
– Иногда мешало.
Адорин встал, обошел столик, шагнул вплотную к телевизору и, засунув руки в карманы брюк, принялся рассматривать «Поиск».
– Я из-за этого ушел из науки. Я перестал чувствовать кайф от работы, кураж от мыслительного процесса, нечто непередаваемое, что звенит внутри, когда ты в поиске, когда идешь, двигаешься по цепочке рассуждений, вычислений и чувствуешь, знаешь: вот сейчас ты поймаешь истину, вот еще немного, и получится! Это такой адреналин, такое чувство!
Илья развернулся, посмотрел Юльке в глаза, и выражение его лица было… потустороннее, что ли, когда он пытался это объяснить. У Юльки мурашки пробежали по телу.
Илья вернулся на место, сел, поднял рюмку, жестом пригласив ее присоединиться, она взяла свою рюмку. Выпили, закусили. Помолчали.
– Я заработался на других своих работах, в нескончаемом, как по кругу, беге за деньгами, – продолжил он тихим голосом. – Перестал мыслить так, как привык, – все время – день и ночь, я думал даже во сне. На это наслаивалась вечная, изматывающая нехватка денег – а они были нужны, нужны, нужны, – отупляющая работа и ощущение нищеты. Ленка умоляла бросить институт. Она сидела без работы, родителей надо было поднимать после аварии, у Тимки одни на все сезоны ботиночки. Но я бы не ушел только из-за денег! Нет! Я ушел, потому что перестал творить, а наука – это творчество! Еще какое, работа кропотливая и творчество!
Юлька слушала, затаив дыхание, боясь спугнуть неосторожным движением прорвавшееся наконец из него откровение.
Ну, в конце-то концов, сколько лет он держал все это в себе!
Илья откинулся на спинку дивана, прикрыл глаза и говорил с такой застарелой, прогорклой тоской, без надрыва или пафоса, без обвинения, как говорит человек о старой, всегда ноющей, но привычной ране. Юлька никогда не видела его таким.
На нее вдруг снизошло какое-то озарение, понимание. Юлька медленно повернула голову, всмотрелась в свой «Поиск» и так же медленно перевела взгляд на Илью.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
