Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 102
У нее было небольшое ателье, и она производила впечатлениеудивительно одаренной модистки. Собственноручно продемонстрировав свои изделия,она удивила капитана энергией, жизнелюбием и вкусом: парижане казались капитанувялыми и изнуренными войной.
— Тебе нравится?
Зоя побежала в свою комнату примерить платье и, когдавернулась, выглядела совершенно обворожительной. Ей только очень хотелось быиметь красивые туфельки к этому платью и жемчужное ожерелье, когда-топодаренное отцом, которое сгорело вместе с особняком на Фонтанке.
— Мне оно ужасно нравится, Клейтон!
Зоя обедала с Клейтоном в новом платье, а, потом оно лежалона полу в его спальне.
Следующий день был последним; капитан уезжал в четыре часадня, и мысль об этом была для нее невыносимой. Зоя, как ребенок, никак не моглаповерить в разлуку, предаваясь любви в последний раз. Даже Евгения Петровнаогорчилась, что он уезжает. Прощания в их жизни стали слишком болезненными.
— Будьте осторожны, капитан… мы будем каждый деньмолиться за вас. — В те дни бабушка и Зоя молились за многих. Графиняпоблагодарила Клейтона за огромную доброту к ним обеим.
Капитан же никак не мог заставить себя уйти, оставить Зою.Он понятия не имел, когда вновь окажется в Париже.
Евгения Петровна дала влюбленным возможность побыть наедине;слезы застыли в Зонных глазах, когда она смотрела на капитана, чье лицопричудливо отражалось в серебряном самоваре. Перед самым уходом Клейтона Зоя,рыдая, бросилась ему в объятия, и они долго стояли, прижавшись друг к другу.
— Я так люблю тебя, малышка… пожалуйста, прошу, берегисебя. — Он знал, как опасно сейчас жить в Париже: угроза захвата городаеще оставалась, и капитан молился, чтобы с Зоей ничего не случилось. — Явернусь, как только смогу.
— Поклянись мне, что будешь беречь себя.Клянись! — потребовала Зоя сквозь слезы; она даже боялась подумать о том,что может потерять еще одного близкого ей человека.
— Обещай не жалеть о том, что мы сделали. —Клейтон понимал, что последствия их любви могут тяжело сказаться на положениидевушки. Он боялся, что она могла забеременеть в первый день их любви. Впоследующие дни, правда, он был более осторожен, но в тот, первый, совладать ссобой не мог.
— Я никогда ни о чем не пожалею. Я слишком сильно люблютебя.
Зоя проводила капитана до машины и стояла, махая рукой, покаавтомобиль не скрылся из виду. Слезы катились у нее по щекам, когда онасмотрела, как исчезает, растворяется в сумерках ее любовь — быть может,навсегда.
Глава 23
Несмотря на обещание писать, известий от Клейтона не было.Вероятно, расположение штаба все еще было засекречено, и они были совершенноотрезаны от мира, когда стояли на Марне, перекрывая немцам путь к Парижу.
В марте началось последнее крупное наступление немецкихвойск, и союзники обороняли подступы к Парижу. Па улицах рвались снаряды, иЕвгения Петровна боялась теперь выходить из дома.
Взрывом снесло голову у статуи Святого Луки в Мадлен.Повсюду бродили голодные, испуганные люди. Дягилев предоставил Зое возможностьуехать.
3 марта он с труппой балета уезжал на гастроли в Испанию, ноЗоя не могла оставить Евгению Петровну одну.
Она вновь осталась в Париже, но спектакли прекратились.Теперь было слишком опасно даже ходить по улицам. И однажды Зоя чудом уцелела,когда на Великую пятницу рухнула церковь Святых Георгия и Прокофия возлеОтель-де-Вилль. В тот день она решила пойти туда вместо собора АлександраНевского и только успела выйти наружу, как снарядом пробило крышу, котораярухнула, убив и искалечив около сотни прихожан.
Поезда на Лион и на юг были заполнены людьми, в паникепокидавшими Париж. Но когда Зоя предложила бабушке уехать, Евгения Петровнарассердилась.
— Как ты полагаешь, сколько можно убегать? Нет!
Нет, Зоя! Пусть они убьют меня здесь! Пусть только посмеют!Я проделала слишком долгий путь из России, и я больше убегать не собираюсь!
Зоя впервые услышала, как старушка кричит в бессильнойярости. Прошел почти год с тех пор, как они потеряли все и бежали из России.Теперь у них не стало Федора, ничего нет на продажу и некуда ехать.
Все совершенно безнадежно.
Само французское правительство было готово бежать в случаенеобходимости. Оно планировало переехать в Бордо, но генерал Фош поклялсяоборонять Париж до конца, призывая к этому даже горожан. А в это время союзникинесли большие потери на Марне.
Першинг находился там, и Зоя думала только о Клейтоне. Онаужасно боялась, что его убьют; с тех пор как он уехал из Парижа, от него вестейне было.
Зато Зоя получила письмо от Марии, которое доктору Боткинуудалось переслать ей; в письме говорилось, что месяц назад семью императораперевели из Тобольска на Урал, в Екатеринбург. Из того, что писала Мария,следовало, что жить им стало намного труднее. Им больше не разрешали запиратьдвери, солдаты сопровождали их даже в баню. Зоя содрогнулась, читая все это,переживая за подруг детства, особенно за Татьяну, которая была девушкой оченьгордой и застенчивой. Мысль о том, в каких ужасных условиях они оказались, быладля Зои невыносимой.
«Нам здесь ничего не остается, как терпеть. Мама заставляетнас петь церковные гимны, когда солдаты внизу горланят свои ужасные песни.Теперь они очень грубы с нами. Папа говорит, что мы не должны делать ничего,что могло бы рассердить их. Днем нам позволяют немного погулять, а в остальноевремя мы читаем или занимаемся вышиванием…» Слезы потекли по Зоиным щекам,когда она прочла: «А ты знаешь, как я ненавижу вышивание, милая Зоя. Чтобыскоротать время, я пишу стихи. Я покажу их тебе, когда мы наконец-то будемвместе. Даже трудно представить, что сейчас нам по девятнадцать лет. Я всегдасчитала, что девятнадцать — это так много, но теперь мне кажется, что я слишкоммолода, чтобы умирать. Только тебе я могу сказать это, моя любимая кузина иподруга. Я молюсь, чтобы в Париже ты была счастлива и в безопасности. Сейчасмне пора идти заниматься. Мы все любим тебя, и, пожалуйста, передай привет отнас и наилучшие пожелания тете Евгении». На сей раз она подписалась не ОТМА, ихсемейным сокращением, а просто «любящая тебя Машка».
Зоя долго сидела в своей комнате и плакала, снова и сноваперечитывая письмо, прижимала его к щеке, как будто прикосновение бумаги могловернуть ей подругу. Внезапно страх за них пронзил ее. Казалось, все вокругстановится угрожающим.
Но по крайней мере балетная труппа, в которой она танцевала,в июне возобновила репетиции. Она и Евгения Петровна очень нуждались в деньгах,но им так и не удалось найти квартиранта. Жители покидали Париж. Даже некоторыерусские эмигранты уехали на юг, но Евгения Петровна наотрез отказываласьуезжать. Она твердила, что еще одно бегство не переживет.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 102
