— Это Ункас Черная Росомаха, повелитель рода Росомах, — сказал Ульпак. — На его слово можно положиться.
— Я согласен! — сложив руки рупором, ответил Акхан. — Думаю, что сумею договориться со жрецами Шибальбы.
— Мы должны отправить посыльных к жрецам наших родов! — ответил со стены Ункас. — Атлан пропустят их?
— Да! Если повелитель Росомах даст слово, что они не приведут с собой подкрепление и не начнут войну снова! — Акхан стоял на открытом месте, и любой из затаившихся за стеной тольтеков мог свободно пустить в него стрелу и тем оборвать всякие переговоры. Но удерживаемые поднятой рукой Ункаса они этого не сделали.
— В горах почти не осталось людей! — крикнул повелитель Росомах. — Мы были бы согласны на мир, если жрецы позволят нам вернуться домой!
— Да будет так! — Ульпак вступил в распахнувшиеся ворота Тулана, чтоб скрепить словесный договор со своими сородичами, но Акхана не взял с собой, опасаясь возможного вероломства соплеменников по отношению к белому человеку.
Самому владыке Ягуаров ничто не угрожало, поскольку его род был сильнейшим, и все другие племена почитали превосходство людей-кошек.
— Повелитель Ягуаров верит словам белых собак? — с просил Ункас, встречая Ульпака во дворе крепости.
— Повелитель Ягуаров верит словам только одного из белых атлан, своего побратима, мужа одержимой богами Шкик. — с достоинством ответил царь. — Ульпак заклинает Ункаса тоже поверить тому, что говорит Сын Солнца. Он дает вашим воинам возможность освободиться из западни. Разве этого мало? Пока тольтеки раздроблены и управляемы множеством пустых голов, на большее рассчитывать не приходится!
Ункас дружелюбно хлопнул Ульпака по плечу.
— А повелитель Ягуаров один хочет править всеми родами?
— Было бы неплохо. — признался Ульпак. — Тогда мы собрали бы силы в кулак и изгнали белых собак за соленую воду. А пока приходится довольствоваться тем миром, который Сын Солнца протягивает нам на кончике своего меча.
— Что ж, Ункас готов вернуться в горы, — отозвался воин, — но слово за жрецами родов.
Владыки обменялись понимающими взглядами. Затем они отправились пировать и лишь заполночь воины Ульпака под руки вывели своего мертвецки пьяного господина за ворота Тулана. В эту ночь все: и среди тольтеков за стеной, и в лагере ягуаров — были уверены, что переговоры скоро кончатся миром.
На следующий день акалель отбыл к своим войскам, тоже убежденный в добром разрешении дела. Его армия готова была штурмовать стены Тулана, но командующий не видел необходимости в продолжении резни. В тот же вечер Акхан отправил в Шибальбу гонца с письмом, в котором уведомлял Халач-Виника о желании тольтеков заключить мир. После откровений Ульпака о жертвенном характере нынешней войны принц подозревал, что реакция жрецов будет далеко не радостной. Однако и уничтожать свою армию в чисто ритуальных схватках он не собирался. Ар Мор очищена от врагов, а значит его задача выполнена, люди могут вернуться домой. Разумная граница и усиленные гарнизоны — вот все, что принц предложил бы для защиты этих земель. Карабкаться же в горы, поросшие непроходимым лесом и там вылавливать и уничтожать дикарей казалось ему абсурдной задачей. Джунгли бескрайни, полны ядовитых насекомых и гадов. К тому же они родные для тольтеков, а не для его воинов. Неизвестно куда еще забредут атлан, если устремятся преследовать отступающего противника. Возможно, им удастся сжечь и вырезать несколько поселков, но краснокожие обитатели остальных деревень, как муравьи, рассыпятся по окрестным лесам и горам, где каждый шаг для белого человека — смерть, и будут из засады потихоньку изводить его армию ночными вылазками, плевками ядовитых стрел и еще бог знает чем! Пока все воины атлан не сгинут в этом цветущем благоуханном аду. Тогда жертва будет принесена, цель достигнута. Но это не его цель.
Вот почему Принц Победитель, ни на волос не обольщаясь миролюбием тольтеков, все же предложил им договор. А его противники, не веря ни слову белого командующего, кажется, готовы были сделать шаг навстречу.
Однако ровно через неделю все планы и надежды рухнули. Из Шибальбы пришел гневный приказ лезть в горы, и пока Акхан обдумывал, как бы пообиднее ответить Халач-Винику, за лагерными рвами затрубили костяные флейты, и в походную резиденцию Сына Солнца въехал Ульпак в сопровождении вооруженной охраны.
Повелитель ягуаров был мрачен и строг. Поклонившись командующему, он сообщил, что Тулан свободен для войск акалеля. Поймав удивленный взгляд Акхана, он пояснил с грустной усмешкой:
— Вчера на закате все воины находившихся в крепости родов принесли друг друга в жертву, а последний — Ункас Черная Росомаха — покончил с собой.
В палатке акалеля воцарилась полная тишина.
— Таков был ответ жрецов на их просьбу вернуться домой. — продолжал ягуар. — Ульпак говорил акалелю, что поход в Ар Мор снаряжался не ради добычи, а чтоб потоками крови умилостивить богов, все сильнее, которые все сильнее сотрясают красную землю.
— А разве твой род не боится богов? — наконец, выговорил Акхан.
— Люди всегда боятся. — пожал плечами Ульпак. — Но у нас новая верховная жрица — Шкик — и она думает иначе.
— Что же делать? — протянул принц, скорее задавая вопрос себе, чем Ульпаку, — наши жрецы тоже требуют самоубийства.
— Поговори со Шкик. — посоветовал ягуар. — Ульпак достал для нее хрустальный череп, в нем видно все.
Акхан не преминул последовать совету друга, как только снова оказался в Тулуме, на зеленом холме, окаймленном базальтовой стеной. Шкик совершала ежедневные жертвоприношения в тесном святилище старцев-прародителей. Она лила на плоский белый камень кровь ягненка ламы и сыпала дикий овес.
— Духи недовольны. — сердито сказала девушка. — Они хотят есть, и с каждым днем трясут горы все больше и больше, требуя пищи.
Как бы в подтверждение ее слов, Акхан почувствовал слабый толчок под ногами. С каменных балок храма на земляной пол посыпалась пыль.
— Им надоела кровь животных. — пояснила Шкик.
Принц внимательно всмотрелся в ее лицо. За последние дни она изменилась. Вместо выражения нежности и беззащитности появились тревога, испуг и ожидание чего-то темного, неотвратимого, сильного…
— В чем дело? — спросил Акхан, беря ее за руку. — Чего ты боишься?
— Туудума. — откровенно призналась она. Последняя порция крови в воронкообразном стоке алтаря хлюпнула, выпустив большой алый пузырь.
Внимание акалеля привлекли священные топоры, аккуратно разложенные за алтарем на посыпанном охрой полу. В красивом рисунке креста-солнцеворота, который они составляли, для Акхана всегда было что-то зловещее. Принц протянул руку и поднял один из топоров. Он показался необыкновенно тяжелым, точно с усилием отрывался от красного пола. Образованная топором в крошеве охры ложбинка была влажной от крови, так что Акхан испачкал пальцы. Принц поднес топор к глазам. Его поразила тонкость работы. Не было никакого сомнения, что ягуары при всем их искусстве не могли с такой точностью штамповать рисунок на твердом нефрите.
