– Ясно. Тогда, раз ты не намерен надолго покидать сарпальский квартал, пусти там слух, что герцогиня Бланшарская хочет купить саженцы гранатовых деревьев для своих будущих винодельческих угодий. Поддерживают же беженцы связь со своей далёкой родиной через корабельные экипажи. Пусть передадут мою просьбу сарпальской родне, а те переправят саженцы из Сарпаля во Флесмер. Скажи, что за годный товар я заплачу хорошие деньги.
– Ты хочешь купить гранатовые деревья?
– Я и твой дедушка. У нас намечается совместное предприятие. В перспективе весьма прибыльное. Или ты имеешь что-то против?
– Нет, конечно же, нет.
Из этого разговора я сделала неутешительный для себя вывод: сердцем я выбрала себе в мужья очень отзывчивого и понимающего человека, но совершенно не практичного в финансовых вопросах. Да, знаю, он учёный и слишком много времени провёл вдали от деловой круговерти родного города. Он не станет дельцом, не будет добытчиком в нашей семье и даже ведение семейного бюджета не осилит. Что ж, все эти вопросы лягут на мои плечи. Тогда придётся Стиану заняться тем, в чём я точно не преуспею. И, глядя на его отношения с Жанной, я полностью уверена, что выбрала в отцы моему ребёнку правильного мужчину.
Со дня нашей скромной свадьбы не прошло и трёх месяцев, как настал день родов. Он был полон страха, боли, тягостного ожидания, снова боли и, наконец озарился детским криком.
– У вас девочка, – радостно сообщил мне врач.
– Как девочка? – пришла я в смятение.
А как же мой мальчик, наследник? Малыш, которого я должна назвать Лорианом в честь его дяди?
По лицам медсестёр я тут же поняла, что сказала что-то не то. Наверное, и моя мать тоже когда-то недовольно вопросила медиков, почему у неё родилась дочь, а не ещё один сын.
Одна мысль об этом заставила меня ужаснуться, прийти в себя и протянуть руки, чтобы мне отдали мою малышку, мою Лорейн. Да, именно так её и будут звать. И Стиан никогда не скажет, что называть новорожденных именами покойных родственников неправильно.
Когда настало время выписываться из больницы, Стиан первым делом отвёз нас не в наш городской дом, а в загородную виллу, где собрались все Вистинги в ожидании новоиспечённого члена их многочисленного клана. Я не без гордости показывала всем присутствующим мою маленькую сопящую малышку. Особенно Мортену. И когда он увидел это сероглазое чудо с едва пробившимися над лобиком светло-рыжими волосиками, то, рассмеявшись, заявил:
– Ну вот, сразу видно, наша порода!
Всё, лёд был растоплен, все подозрения сняты. Настало время окунуться во все прелести материнства, благо Шела, тётушки и кузины Стиана всегда были начеку со своими советами и подсказками.
И тут случилось непредвиденное: Сурадж объявился в Фонтелисе на правах беглого сатрапа Старого Сарпаля и заявил через прессу, что в дни моего пребывания в его гареме, у нас была связь, а моя Лорейн – его дочь, а это значит, что он отец маленькой маркизы Мартельской, и потому в праве заниматься её воспитанием и защищать все её права, в том числе и имущественные.
Не передать словами, как я была раздавлена этой историей. Мне было плевать на то, что будут думать обо мне и моих моральных устоях читатели аконийских и тромских газет. Меня волновало лишь одно – как это мерзавец, заведомо зная, что лжёт, смеет заявлять права на мою дочь?
– Я ведь говорил тебе, Сурадж изначально нацелился на твой титул и капиталы – отложив газету, холодно произнёс Стиан. – Не смог заполучить твоё согласие стать его младшей женой, вот и пытается залезть к тебе в карман через нашу Лорейн. Теперь понимаешь, почему я не хотел, чтобы ты соблюдала свой годовой траур. Хорошо, что мы успели пожениться до дня родов. Теперь я законный отец Лорейн, и оспорить это будет сложно.
– Он ведь не станет выкрадывать её? – внезапно пришло мне в голову.
– Что?
– Сурадж же может попытаться украсть нашу дочь и увезти её в Фонтелис, а там заручиться поддержкой моей матери и стать её опекуном. Так они вдвоём получат права на домик в Авиле и, наверное, мои деньги, вырученные с продажи земель в маркизате.
От одной лишь мысли, что над Лорейн нависла угроза, я потеряла сон и даже самообладание. Я боялась выпустить её из рук, отойти от её кроватки хоть на минуту, а когда отходила, то всякий раз принималась проверять все окна и двери – закрыты ли они, не пролезет ли через них злоумышленник, посланный Сураджем.
– Эмеран, успокойся, ну хватит, никого кроме нас здесь нет, – в который раз говорил мне Стиан, отводя от окна.
– А вдруг…
– Никаких "вдруг". Я здесь, я рядом с вами. Никто без спросу в этот дом не зайдёт.
Его уверенный тон дарил мне успокоение, но всего лишь на несколько минут, а потом тревога возвращалась с новой силой, и я снова шла проверять все двери и на всякий случай вентиляцию.
Всё кончилось тем, что из-за постоянного стресса у меня пропало молоко. Теперь в моей голове прочно засела мысль, что я плохая мать, раз не могу накормить мою малышку, и из-за меня она будет голодать. Тревога сменилась паникой, паника вылилась в бесконечные слёзы по утрам, вечерам и ночам. В итоге Стиан вызвал семейного врача и тот поставил мне неутешительный диагноз – нервный срыв. Несколько месяцев Стиан заставлял меня исправно принимать лекарства, после которых целыми днями я только и делала, что спала. Зато из головы ушли тревога и страх. В краткие моменты просветления я видела, что наш дом стал проходным двором для многочисленных кузин Стиана, но меня это больше не волновало – они ведь приходят помочь ему с Лорейн, пока я ни на что не годна.
Когда доктор отменил лекарства, и я окончательно пришла в себя, то с удивлением узнала, что Стиан освоил все премудрости родительства, которыми я сама до конца так и не овладела, да ещё и успела позабыть. Пелёнки, распашонки, подгузники, детские смеси, бутылочки, пустышки, погремушки, массажи, купания – Стиан знал всё об этом и даже больше. Пока я была не в себе, он как прилежный ученик усвоил всё, чему его научили двоюродные сёстры, и теперь самостоятельно ухаживал за Лорейн. И, судя по тому, что я наблюдала, ему это ужасно нравилось. Такого любящего и заботливого отца я ещё никогда в жизни не видела. Вернее, видела самого Стиана, когда он гулял и играл с Жанной. Ещё тогда я подумала, что он просто потрясающий отец. Стало быть, чутьё меня не обмануло, когда ещё по дороге из Жатжая в Санго я страстно захотела родить от него ребёнка.
Видя, что я уже здорова и явно не опасна для себя и детей, Шела разрешила Жанне жить у нас четыре дня в неделю. Малышка так рвалась понянчиться со своей младшей сестрёнкой, что уже никто не мог её от этого отговорить. Жанна целыми днями увивалась хвостиком за Стианом, наблюдая, что он делает с Лорейн. Стоило ему уложить Лорейн в кроватку, Жанна тут же начинала петь ей детские песенки и колыбельные, когда она просыпалась – Жанна раскладывала вокруг неё игрушки и погремушки, а потом и сама играла с ней, рассказывая между делом сказки. А когда Лорейн начинала плакать, Жанна пулей мчалась к Стиану, чтобы он поменял подгузник. В общем, моя девочка была под надёжным присмотром, а я всячески присматривала за Жанной. Заплести косички, одеть, накормить тем, что приготовил нам всем Стиан, отвезти на дошкольные занятия – это мне было по плечу. Всё-таки с шестилетними девочками куда проще, чем с новорождённой.
