— Об этом мы тоже говорим. Но ведь мальчишка в таком возрасте может, к примеру, встретить в поезде симпатичную девочку. Тогда на следующий день он ищет ее на платформе. И если ее нет, то он спокойно может прождать целый час. Да мало ли у них заморочек своих.
— Если такие приятные проблемы, то хорошо, конечно, и все же…
Риэ-сан готовила жаркое со сливочным соусом. Она частенько тушила или жарила что-нибудь. На это уходило время, но зато потом достаточно было немного разогреть — и сразу можно есть. Случалось, что ужин готовил Аояма. У него было заведено, что время ужина он проводит вместе с сыном. Каждый раз, когда Риэ-сан, удаляясь от столешницы, шла к холодильнику, Гэнгу, наблюдавший за ней через дверь, лаял. Так он заявлял, что проголодался. Ужин для Гэнгу готовила непременно Риэ-сан.
Аояма представил себе картину, как Асами стоит на кухне и Гэнгу лает, обращаясь к ней. Он вообразил все вплоть до фасона и цвета ее фартука. В первое время Гэнгу, наверное, будет недоверчиво лаять на незнакомого человека. Но месяца через три его лай изменится. Он превратится в лай, адресованный человеку, который его кормит. Если вспомнить об этих семи годах, то каких-то три месяца покажутся просто мгновением.
— Я так голоден, что умру сейчас, — с этими словами Сигэ появился дома в начале восьмого.
Смотря новости о том, почему же японские политики настолько испорчены, он съел четыре порции жаркого и сразу же засел в своей комнате, чтобы испробовать диск, позаимствованный у друга.
Аояма спохватился, что есть дело поважнее, чем просмотр телевизора. Нужно было создать благоприятный момент для встречи с Асами Ямасаки наедине. И как можно скорее. Аояма думал о том, стоит ли раскрывать ей всю правду.
Возможно, Ёсикава будет против. Ведь не скажешь ей о том, что кинопробу устроили для того, чтобы найти новую жену. Поэтому не лучше ли будет откровенно рассказать о чувствах, которые возникли после прочтения ее эссе и встречи с ней во время собеседования? И пускай такой способ знакомства отчасти заслуживает порицания, но в том, что эта встреча явилась шоком, нет ни капли лжи…
Так он размышлял, и сердце его учащенно билось.
У меня есть номер телефона Асами Ямасаки. Сейчас чуть больше восьми, и, пожалуй, еще через час вполне можно позвонить одинокой молодой девушке, не нарушая при этом этикета.
Когда Аояма сел на диван в гостиной, прихватив телефон, в груди у него так странно колотилось сердце, словно в далекие школьные годы, когда на железнодорожной платформе он замечал девочку, в которую был влюблен. "Так нельзя, перестань", — ворча на самого себя, Аояма взял бутылку и плеснул бренди в стакан. При этом среди всего, что стояло на полке, он выбрал самый дорогой "Гран Шампань". Главное — не слишком запьянеть, решил Аояма и ровно в восемь часов тридцать минут нажал кнопку вызова.
В восемь часов тридцать минут Асами Ямасаки была дома и подошла к телефону по первому звонку.
— Да.
Голос ее прозвучал гораздо ниже, чем на собеседовании, и Аояма решил, что она, наверное, дремала.
— Это продюсер Аояма, который присутствовал на сегодняшнем собеседовании.
В ответ на такое представление голос Асами Ямасаки изменился:
— Ах да. Большое вам спасибо за сегодняшний день.
Это снова был тот мягкий, но с металлическими нотками голос, который Аояма слышал в конференц-зале. Голос и впрямь был настолько зачаровывающим, что Аояма сразу же позабыл о его недавней неестественной метаморфозе в трубке. Он сильно волновался и решил сразу перейти к сути, стараясь говорить по возможности деловым тоном:
— Я хотел бы еще немного побеседовать с вами. Вы можете уделить мне время? Ёсикава, который был сегодня со мной, не придет, но недоразумений все равно не избежать, так что я думаю, мы могли бы увидеться днем.
— Да, я с радостью встречусь с вами.
— Когда вам удобнее?
— Когда угодно. Днем я совершенно свободна, и меня устроит любое время.
— Как насчет часа послезавтра, в четверг?
— Я не возражаю.
— Тогда давайте встретимся в… — произнеся название кафе в отеле-небоскребе в районе Ака-сака, Аояма ощутил себя на десятом небе от счастья и повесил трубку.
Сразу после этого, когда Аояма в прекрасном настроении осушал четвертый бокал бренди, раздался звонок от Ёсикавы.
— Прости, что звоню в такое время, но меня кое-что взволновало.
— Мне все равно, — слегка развязно ответил Аояма, мол, это твои проблемы.
— После собеседования я без всякой задней мысли позвонил в студию звукозаписи "Виктор". Возможно, ничего особенного, и она просто ошиблась, но директор отдела японской музыки по фамилии Сибата у них не работает.
— Что? — опьяневший от бренди Аояма на мгновение оторопел.
— По правде сказать, он сейчас не работает. Директор Сибата полтора года назад умер.
5
Аояма пришел в условленное кафе за сорок минут до договоренности. Днем раньше он заказал столик в кафе, расположенном в холле отеля-небоскреба в районе Акасака, на час дня. Пообедать же он собирался в ресторане на самом верхнем этаже и забронировал там столик у окна на тринадцать часов тридцать минут.
А не слишком ли это просто и вульгарно — обедать в ресторане на самом верхнем этаже? Пожалуй, более изысканным было бы, к примеру, поесть суши или насладиться густой похлебкой набэ в японской кухне в цоколе. А может, более стильно было бы выбрать не отельный ресторан, а пойти в город, скажем в какое-нибудь приличное бистро, или тратторию, или европейский ресторан высокой кухни.
Аояма только об этом и думал. И весь вчерашний день, и сегодня до полудня в офисе ему было совершенно не до работы. Сотрудники никогда прежде не видели, чтобы Аояма пребывал в такой прострации, и потому несколько человек поинтересовались у него: "Не больны ли вы? Может, вас что-то беспокоит? Не лучше ли показаться врачу?"
В дневные часы в кафетерии было многолюдно. До встречи оставалось еще сорок минут,
и Аояме пришлось стоя ожидать возле входа среди прочих посетителей, высматривающих, когда освободится столик. Окинув взором весь отель, Аояма удостоверился, что она не стоит где-нибудь в укромном уголке и не смотрит на него. Он был мужчиной средних лет, пребывающим в нервозном ожидании, оказавшись на месте встречи намного раньше условленного времени.
"Могу я высказать свое мнение? Ничего не поделаешь, ведь ты уже окончательно потерял голову, но все же. Я ничего толком не знаю, но что-то в ней настораживает. Это всего лишь мое предчувствие. Не думаю, что она солгала, но называть имя директора, который умер полтора года назад, — это по меньшей мере странно. Мне сказали, что причиной его смерти послужила сердечная болезнь, но, как бы там ни было, если она и впрямь сотрудничала с Сиба-той, она ведь не могла не знать о его смерти, не так ли?"
