Сказав, что машину следует продать, Ронни показал, что готов к смерти. Машина для него была символом силы, мужского статуса и независимости, но теперь он начал прощаться с вещами. Ронни снял с меня груз ответственности за свой автомобиль, поскольку знал, что я совершенно не умею обращаться с машинами.
Могло показаться, что это я ухаживаю за Ронни, а он принимает мою заботу, на самом деле, он никогда не переставал заботиться обо мне.
Машина была продана. Наступило теплое лето, и Ронни смог выбираться в сад и пить чай с друзьями, но эти усилия были для него настолько тягостными, что муж с трудом следил за ходом разговора.
В теплую погоду Тоби выходил в сад и патрулировал свою территорию. Наконец-то он осознал эту часть своей жизни. Кот останавливался и метил те же самые кусты, что и Уильям. У него появились новые интересы и увлечения, поэтому он гораздо реже стал гонять Тилли.
Кошка тоже много времени проводила на улице. По вечерам, когда я уходила по дороге к полям, она сопровождала меня. Как-то прямо перед нами пробежал маленький зайчонок с совершенно детской мордочкой. Для меня этот зверек стал посланцем небес, и я замерла в восторге перед этим подарком природы. Зайчонок был обещанием того, что я могу быть счастливой, несмотря на то, что должно произойти с Ронни. В прошлом году в конце лета в полях поселились два молодых зайца, и в этом году они вернулись, чтобы вывести потомство. После этой встречи в моей жизни настал период покоя и умиротворения.
Тоби тоже стал гораздо спокойнее. Кот становился самим собой, и я понимала, что он необычный. Он любил справлять нужду в кроличьи или крысиные норы, а таких нор в моем саду и на соседних полях было предостаточно.
Для той же цели Тоби использовал высокую траву – она нравилась ему больше, чем мягкая земля в моем огороде. Подобные предпочтения я с удовольствием поощряла. Когда кот был счастлив, он носился по саду, то и дело высоко подпрыгивая, а когда чувствовал себя одиноким, то останавливался и разражался заунывным мяуканьем, словно все еще был настоящим, а не кастрированным котом. А меня Тоби всегда приветствовал не традиционным кошачьим мурлыканьем, а каким-то попискиванием, которое пристало не взрослому коту, а маленькому котенку.
Похоже, с интеллектом у Тоби все было хорошо. Возможно, он был не самым умным котенком в помете, но мне стало понятно, что когда он попал в наш дом, он был слишком болен и измучен стрессами, чтобы трезво мыслить. Я поняла, что кот умен, когда спасла маленькую землеройку.
За долгие годы я спасла немало мышей и землероек, подставляя им резиновый сапог и выпуская за ограду. Ни одна из моих кошек – ни Толстая Ада, ни Мурлыка, ни Джордж, ни Уильям, ни Тилли – ни разу не поинтересовались тем, что я делаю. Сапог с мышью не представлял для них никакого интереса. Они просто не понимали, что мышь сидит там. Кошки начинали слоняться вокруг со смущенным видом, а мышь отсиживалась в безопасности в сапоге.
С Тоби все было не так. Он понял, что мышь не просто исчезла. Она исчезла в сапоге. Все началось с того дня, когда кот с гордостью принес на кухню маленькую землеройку, а за ним с надеждой трусила Тилли, у которой он, наверное, и украл грызуна. Тоби играл со зверьком на кухне, пока я ходила за сапогом. На сей раз спасти мышку было труднее, чем обычно, потому что кот не оставлял ее в покое. Он несколько раз вытаскивал землеройку из сапога.
В конце концов, я загнала зверька в сапог прутиком и понесла его к ограде. Тоби носился вокруг того места, где видел землеройку в последний раз. Вид у него был озадаченный. Я вернулась и продолжила готовить, но когда оглянулась, Тоби снова держал в зубах землеройку!
Как ему это удалось? Он бросился к ограде и случайно наткнулся на свою добычу, которую я выпустила из сапога? Думаю, нет. Похоже, Тоби, в отличие от других кошек, понял, что мышь сидит в сапоге. Кот запустил лапу в сапог и вытащил притаившегося грызуна. А скорее всего, он просто подстерег зверька, когда тот выбирался наружу. Судя по всему, Тоби оказался вовсе не таким простаком, как мне казалось.
Признаки интеллекта кот проявлял и в других ситуациях. Вечером я отправляла его наверх, закрывала в спальне и кормила сухим кормом. Но как-то он, к негодованию Тилли, собравшейся отдохнуть от его присутствия, спустился в гостиную.
Неужели Тоби научился открывать дверь? Нет. Дверь осталась закрытой. А потом я вспомнила, что открыла дверь, чтобы в комнате не так пахло кошками. Похоже, кот выпрыгнул со второго этажа в сад и вошел в дом через кошачью дверцу. А потом он обнаружил, что если я закрываю дверь не слишком плотно, то ее можно открыть, пару раз бросившись на нее.
* * *
Тоби с каждым днем креп, а Ронни становился все слабее. Я замечала, как он слабеет, по бекону и яйцам: есть ему становилось все труднее. Два года каждый день он по вечерам с удовольствием ел яйца с беконом. Теперь же ему приходилось делать над собой усилие, чтобы съесть хотя бы одно яйцо и один ломтик бекона.
Люди слишком часто говорят о «борьбе» с раком – с раком борются их близкие, да и сами больные воспринимают свою болезнь как нечто, с чем нужно бороться. Ронни, который видел настоящую борьбу во время Второй мировой войны и работал на тридцати войнах и военных конфликтах, никогда не любил этой воинственной метафоры.
– Я не борюсь с раком, – сказал он однажды.
А я думала о борьбе с раком, когда заболела мама. Мне не удалось одержать победу, и она умерла. Это стало для меня поражением, а не освобождением.
– Все мои усилия пошли прахом, – сказала я Ронни.
– Это не так, Селия. Своими усилиями ты показала, как сильно любишь ее, – ответил он.
И теперь я знала, что мне делать.
Я не боролась за жизнь Ронни.
Моя задача заключалась в том, чтобы муж был счастлив, не страдал от боли, чтобы ему было комфортно.
Мне вовсе не нужно было искать какие-то волшебные способы лечения.
Я поняла, что жить ему осталось несколько недель, когда утром он не смог выйти на кухню, чтобы позавтракать. От постели Ронни смог добраться только до кресла в гостиной. Потом сиделки его умыли, и там он и позавтракал. Раньше мужу удавалось справляться со своим состоянием, когда никто этого уже не ожидал. Может быть, и сейчас он сможет вырваться из хватки смерти.
Я проверила уровень кислорода. Он был значительно ниже, чем раньше. Два года назад я позвонила бы врачу или вызвала «Скорую помощь», но теперь мне не хотелось отправлять его в больницу. Я позвонила паллиативной сестре Лиззи, и та сразу же пообещала приехать.
– Нет смысла отправлять его в больницу, – сказала мне эта мудрая женщина. – Они уже ничего не смогут для него сделать.
Лиззи предложила давать Ронни кислород и установить возле постели подъемник, чтобы мы могли поднимать его, чтобы помыть. Мы договорились, что на следующий день приедут специалисты по легким и терапевт. Вечером Ронни отказался от яиц и бекона, ограничившись чашкой жидкого питания.
