Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 137
Чтобы быть уверенным в результате, Нут повторил операцию еще несколько раз.
В последующие полтора века нашлось немало смельчаков, повторивших этот опыт. Например, чикагский хирург Николас Сенн в 1901 году имплантировал себе в подмышку пораженный раковым метастазом лимфоузел больного. Хотя Сенн был почти уверен, что рак не заразен, он пережил несколько непростых дней, когда через неделю на месте операции вдруг появился узел, который, впрочем, впоследствии рассосался.
Это был не единственный случай, когда Сенн использовал себя в качестве подопытного кролика. Широко известен эксперимент, в ходе которого он закачал себе в прямую кишку шесть литров водорода. Как бы странно это ни звучало, Сенн преследовал вполне прагматичную цель. Он разработал способ, позволявший обнаружить повреждение кишечника при огнестрельном ранении: если подаваемый под давлением в прямую кишку водород выделяется из раны, то целостность кишечника нарушена. Чтобы убедиться, что из раны выделяется именно водород, Сенн поджигал его. Но поскольку предшествовавший опыт по надуванию водородом животных закончился разрывом кишечника, Сенн на самом себе доказал, что для человека такое давление безопасно.
Соискатели премии ДарвинаИногда трудно сказать, чего в эксперименте на себе больше: отваги, научного озарения или безмятежной глупости. Некоторые из экспериментаторов сегодня выглядят достойными соискателями Дарвиновской премии, вручаемой за самый нелепый способ уйти из жизни. Вот несколько примеров из не очень далекого прошлого.
В начале XX века, изучая физиологические эффекты удушения, румынский профессор Никола Миновичи неоднократно подвергал себя самоповешению. Сначала Миновичи использовал устройство собственного изобретения, которое позволяло ему душить себя с помощью лебедки. Любопытен элемент игры, вероятно добавленный Миновичи для поддержания собственной мотивации. Каждый раз он измерял длительность и силу самоудушения (устройство было прикреплено к динамометру) и постепенно их наращивал. Миновичи поставил себе целью переплюнуть немца Флейшмана: тот утверждал, что смог провисеть целых две минуты. В погоне за этой целью пришлось изменить подход: теперь Миновичи душил ассистент, громко отсчитывавший секунды и отпускавший веревку по первому же сигналу экспериментатора. Несмотря на все меры предосторожности, один раз повешение пошло не по плану. Неправильно завязанный узел привел к тому, что Миновичи оказался на несколько секунд вздернутым в двух метрах от земли. К счастью, он не сломал себе шею и последствия ограничились болью в гортани на несколько недель.
Но, даже изменив дизайн эксперимента, Миновичи так и не смог провисеть дольше двадцати пяти секунд, поэтому в конце концов обвинил Флейшмана во лжи. Какую практическую пользу должны были принести эти опыты, осталось для будущих поколений загадкой.
Куда менее осторожен был итальянский врач Ренато Гильоли, решивший изучить токсические свойства флуобрена – вещества, используемого в огнетушителях. Сев в кресло в небольшой герметичной комнате, он велел подать в нее флуобрен и вскоре потерял сознание. Его коллега Джанмариа Каваньо смог вытащить Гильоли, и тот выжил, хоть и пролежал два дня в реанимации. Увы, спасший его Каваньо погиб. Вряд ли мы когда-нибудь поймем, что помешало сначала испытать газ на животных или хотя бы вдыхать его небольшими дозами через маску.
Похожий опыт проделал Джозеф Баркрофт, дышавший в герметичной камере синильной кислотой, которую во время Первой мировой войны использовали как отравляющее вещество. Баркрофт продержался целых десять минут, но пес, которого он держал в руках, умер уже через полторы. Впоследствии Баркрофт провел еще несколько смелых экспериментов. Например, он прожил целую неделю в камере с пониженным содержанием кислорода и прекратил эксперимент, лишь когда все его тело посинело. В другой раз он решил изучить влияние переохлаждения на психику, для чего, никого не предупредив, разделся и лег на стол в морозильной камере. По воспоминаниям Баркрофта, через некоторое время он перестал чувствовать холод, и ему стало абсолютно все равно, что произойдет дальше. К счастью, его коллега вошел в камеру, застал экспериментатора еще живым и смог привести в чувство. Самый удивительный факт в биографии Баркрофта: он дожил до 74 лет.
Не менее везучим был профессор Университета Алабамы Аллан Блэйр, решивший на себе изучить действие укуса самки ядовитого паука черная вдова (род Latrodectus). Через несколько минут после укуса у него начались сильнейшие судороги, и ему стало тяжело дышать. Тем не менее в течение двух мучительных часов после укуса он, лежа на полу, скрупулезно описывал свое состояние. К тому моменту, как ассистент доставил его в госпиталь, давление снизилось до критических значений. Спасавший его врач отметил, что за всю практику не видел пациента, испытывавшего столь сильную боль. Агония Блэйра продолжалась несколько дней. Придя в себя, он отказался от серии повторных экспериментов, которые изначально планировал.
Главной загадкой этой истории остаются цели экспериментатора: последствия укусов черных вдов были к тому времени хорошо описаны, в частности благодаря абсолютно аналогичному эксперименту, который все тот же Блэйр уже проводил на себе раньше. Одна из версий гласит, что, повторяя эксперимент, он надеялся показать, что после первого укуса стал нечувствителен к яду.
Героические ошибкиЕсли эксперимент на самом себе ставит авторитетный врач, ошибочный результат может надолго пустить медицину по ложному следу. Это и произошло в случае шотландца Джона Хантера, считавшегося в XVIII веке одним из ведущих специалистов по венерическим заболеваниям. Хантер утверждал, что сифилис и гонорею вызывает один и тот же заразный патоген. Если он попадает в уретру, то развивается картина, характерная для гонореи, – гнойные выделения и резь при мочеиспускании. Если на кожу, то в месте контакта появляется симптом первичного сифилиса – твердый шанкр.
Раздосадованный оппонентами, Хантер решил доказать свою правоту самым наглядным образом. Легенда гласит, что он инокулировал себя гноем больной гонореей проститутки, не зная, что та страдает еще и сифилисом. Когда у Хантера появились симптомы и сифилиса, и гонореи, он принял это за подтверждение своей правоты. Впрочем, некоторые историки считают, что на самом деле Хантер провел эксперимент не на себе, а на одном из пациентов. В любом случае Хантер до конца жизни настаивал на ошибочных выводах. При этом он действительно был одним из лучших врачей своего времени. Именно Хантер впервые предположил, что рак можно лечить хирургическим путем, и сформулировал критерии операбельности опухоли.
Не менее известен длительный спор двух немецких ученых – Макса фон Петтенкофера и Роберта Коха. Петтенкофер категорически не желал признавать, что холеру вызывает открытый Кохом вибрион. В качестве последнего аргумента Петтенкофер прилюдно выпил содержащий холерного возбудителя бульон. Как бы Петтенкофер ни верил в свою правоту, он понимал, что драматический исход нельзя исключить полностью. Впоследствии он написал:
Даже если бы я обманул себя и эксперимент подверг мою жизнь опасности, я бы спокойно глядел в глаза смерти, ведь она не была бы глупым и трусливым самоубийством; я бы умер во имя науки, как солдат на поле брани. Здоровье и жизнь, как я часто говорил, – великие дары, но не самое важное для человека. Если человек хочет ставить себя выше животных, он должен быть готов пожертвовать здоровьем и жизнью ради идеалов.
Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 137
