Во времена тревог Ко мне приходит моя мама, Мария, Со словами мудрости: пусть будет так.
Многие популярные песни несут в себе печаль, а в большом искусстве есть немало мрачного, будь то пьеса Шекспира «Буря» или опера Моцарта «Волшебная флейта», но в конце концов любовь все преодолевает. В искусстве есть хаос и неприглядные моменты, но из них возникает новый порядок гармонии и красоты; есть и зло, но его затмевает добро.
Рисунки детей, ставших жертвами насилия и бедности в крупных городах, тоже полны мрачного колорита. Я помню один такой рисунок ребенка из Лос-Анджелеса. Он был не мрачнее других, но сквозь этот мрак было понятно, что нарисовавший его ребенок видел нечто большее и, увидев это, предоставил всем нам доступ к своему видению. Ничуть не меньшее впечатление ужаса производит сборник стихов и причудливые рисунки бабочек детей из концлагеря Терезиенштадт – более того, при беглом сравнении с иной реальностью они производят еще более трагическое и удручающее впечатление.
Наряду с музыкой и изобразительным искусством есть еще один вид искусства, который прокладывает путь прямиком к внутренней жизни, – это искусство рассказывать истории. Человек «запрограммирован» на изложение фактов; возможно, мы единственные живые существа, ощущающие собственную жизнь частью большой истории. Хотя физики утверждают, что время вовсе не является таким, как все его себе представляют, тем не менее мы в большой степени «продукты» времени. А время непременно создает истории. У всего есть начало и конец. Каков этот конец – и есть суть истории. А может, история – это как раз то, что происходит между началом чего-то и его окончанием.
Юнг называл универсальный язык историй архетипом. Он сравнивал архетип с «пересохшим руслом древней реки, которая определяет направление психического потока». Сознание связано с архетипом посредством рассказов. Являясь далеко не просто развлечением и не способом отвлечься от чего-либо, рассказы – универсальный способ поведать о цели самой жизни. А цель эта – самоактуализация, внедрение Третьей меры в нашу жизнь. Кристофер Букер[29] предлагает семь основных сюжетов мировой литературы: «победа над чудовищем», «из грязи – в князи», «приключение», «туда и обратно», «комедия», «трагедия» и «воскресение». И хотя сюжетов всего семь, в той или иной степени они все об одном и том же: о преображении главного героя и его путешествии, в течение которого он преодолевает различные испытания, совершает ошибки, но в итоге достигает заветной цели. Как и в нашей собственной жизни, внешняя форма рассказа должна отслеживать внутреннее состояние героя. Когда порывается связь с внутренним миром и руководство доверяется исключительно своему эго, тогда-то и теряется связь со смыслом и целью жизни и мы оказываемся в вакууме, который пытаемся заполнить в погоне за все большим количеством денег, секса, власти и славы. И, как видно из литературных произведений, будь то роман «Моби Дик» Германа Мелвилла или роман Фредерика Стендаля «Красное и черное», когда эго отделяется от личности, это всегда заканчивается разочарованием и разрушением.
Мы можем использовать силу воздействия повествования и первобытную потребность в нем для переосмысления своей собственной саги. Все мы в странствии, в путешествии – разыскиваем чудовище, чтобы его убить, освободить принцессу и вернуться домой. Но слишком часто то, к чему мы стремимся – цели, которые перед собой ставим исходя из общепринятых представлений об успехе, – заводит нас в тупик, где обнаруживается, что смысл жизни совсем не там. Понять, что есть наша собственная история, помогает осознанное внимание.
