Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
– Меня… меня хотели убить… – пролепетала она, инстинктивно дотрагиваясь до шеи и еще не вполне овладев своим голосом.
– Господи, какой ужас! – вырвалось у Дарьи Аркадьевны. – Садитесь, садитесь вот сюда… Как же это с вами?..
Ирина Сергеевна повалилась на стоявший в передней старый стул, вцепилась в ее рукав и зарыдала. В коридоре один за другим показывались встревоженные жильцы. Посыпались вопросы, на которые жена парикмахера в своем нынешнем состоянии могла отвечать только истерическим плачем.
– На улице, очевидно, ограбить хотели… – начала Дарья Аркадьевна.
– Нет! – хрипло вскрикнула Ирина Сергеевна, поднимая заплаканные глаза. – Он душил меня… Он убить меня хотел!
Тушь растеклась, образуя на лице черные пятна и потеки, помада размазалась. Жена парикмахера выглядела жалко – и ужасно. Снег на ее одежде и обуви мало-помалу таял, и под стулом образовалась небольшая лужица.
– Вот просто так набросился и стал душить? – недоверчиво спросил Ломакин.
– Да! – с ненавистью выкрикнула Ирина Сергеевна и зарыдала снова, закрыв лицо руками.
Нина, наконец опомнившись, метнулась в комнату, нашла листок с номером, который ей оставил Опалин, и побежала к телефону.
– По-моему, вся эта история как-то… не того, – протянула мадам Ломакина. Она привыкла разделять все мысли и сомнения своего супруга – позиция, несомненно, очень удобная, особенно при отсутствии собственных идей.
Женя смотрел на Ирину Сергеевну во все глаза, Степан со смесью любопытства и брезгливости косился на угольные разводы туши и продранный рукав шубы. Семиустов, электрик и Василий Иванович ошарашенно переглядывались, парикмахер никак не мог собраться с мыслями и издавал какие-то невнятные восклицания. Доротея Карловна стояла с совершенно беспомощным видом, и только Таня Киселева оказалась на высоте: сбегав в свою комнату, принесла бутылочку ликера и рюмку.
– Выпейте, ну… Выпейте! Вам станет легче…
– Я не могу, – просипела Ирина Сергеевна, мотая головой. – У меня все горло болит…
Она беспомощно поглядела на этикетку, на полное сочувствия лицо Тани, которая ловко налила полную рюмку и подала ей. Ирина Сергеевна пригубила, потом стала пить, запрокинув голову, и тут только Дарья Аркадьевна отчетливо разглядела следы у нее на шее.
– Да тут милицию надо звать… – пробормотала жена Семиустова, холодея.
Нина, закончив разговор по телефону, вернулась к толпящимся вокруг пострадавшей жильцам.
– Я уже позвонила в МУР. Они едут, – лаконично сообщила она.
Бабка Акулина высунула нос из комнаты, сообразила, что случилось нечто из ряда вон выходящее, и семенящей походкой направилась к группе соседей.
– Чего стряслось-то? Ась?
Ни у кого не возникло желания дать бабке развернутый ответ, и после паузы парикмахер выдавил из себя:
– На мою жену напали… Вот… и сумочка куда-то делась…
«Почему он говорит о сумочке в такой момент?» – с негодованием подумала Нина. Она не понимала, что человек, выбитый из колеи, может нести вздор и это вовсе не говорит о его бесчувственности, а только о том, что он пытается цепляться за какие-то знакомые вещи или образы.
– Вот поди ж ты! – победно заявила старая ведьма, подбоченившись. – Ходют по ночам, не пойми с кем шляются, вот и результат. А все потому, что шляться не надо где ни попадя! Дома надо сидеть…
Ирина Сергеевна подняла голову. Видя, как недобро сверкают ее глаза, Василий Иванович невольно затрепетал – и, как выяснилось, не зря.
– Ах ты старая б…! – закричала жена парикмахера. Голос ее креп и обретал силу с каждым словом. – Я хожу по улицам, когда хочу, потому что имею право! Это мой город! И мой муж не возражает! А ты… а ты товарищем Сталиным подтираешься! Да, да, представьте себе! – добавила она, обращаясь к оторопевшим жильцам. – Я как-то раз нашла после нее газету в уборной… Так что вы думаете – она фото товарища Сталина аккуратно так выдрала, и ж…у им подтерла! Троцкистка вонючая! Старая…
И обрушила на голову Акулины град замысловатых ругательств.
– Ты что мелешь-то, мелешь-то что, неугомонная, – зачастила бабка, меняясь в лице. – Чтобы я товарища Сталина…
– Я и другой раз заметила, что ты им подтиралась! – Ирина Сергеевна вошла в раж, ей теперь море было по колено. – Товарища Ворошилова ты из газеты не выдирала! Товарища Микояна – тоже! Нет, тебе товарища Сталина подавай… Сука старая! Где бы ты была, гнида деревенская, если бы не советская власть? Но тебе все мало! Ты… ты контрреволюционерка, вот ты кто! И дети твои, которые на заводе работают, небось те еще диверсанты… В гепеу на вас всех надо заявить! Пусть вас всех посадят, туда вам и дорога! Тварь бородавчатая! Хамло! Спекулянтка беззубая…
Хотя ГПУ давно уже носило другое название, но ведомство это имело такую мрачную славу, что в народе его по-прежнему предпочитали величать старым именем. Однако не упоминание нехорошего ведомства произвело на жильцов самое сильное впечатление, а метаморфоза, произошедшая на их глазах с бабкой Акулиной. Все они в детстве читали сказки, в которых старая ведьма превращается в крысу или мышь, но ни один из них не рассчитывал столкнуться с чем-то подобным в реальной жизни. Натурально, прямо на их глазах бабка скукожилась и посерела. Даже бородавки на ее страхолюдной физиономии и те съежились от страха. Акулина пискнула что-то и, как мышь, шмыгнула в щель своей комнаты. Дверь за ней захлопнулась.
– Однако ловко вы ее разъяснили… – начал изумленный Ломакин, оглядываясь на жену.
– Тань, дай мне еще выпить, – простонала Ирина Сергеевна, обращаясь к Киселевой, и залилась слезами. Кратковременная вспышка ярости стоила ей последних сил.
Как раз когда она прикончила вторую рюмку ликера, в передней задребезжал звонок. Нина метнулась открывать.
– Старший оперуполномоченный Логинов, – представился немолодой человек с внимательными глазами, стоявший на пороге. – Здесь гражданка, на которую напали?
– Здесь, здесь! – подтвердила Нина. – А Иван Григорьевич скоро будет?
Петрович с удивлением покосился на нее, пробурчал что-то вроде: «Ну, будет» и переступил порог. Мгновенно поняв, кто здесь потерпевшая, он оценил обстановку и принялся командовать.
– Так, граждане, не стоим, расходимся по комнатам… Если ваши показания понадобятся, мы вас вызовем. Вы оставайтесь в коридоре, – это Нине, – сейчас наши будут подходить, вы им дверь открывайте… Вас, простите, как зовут? – обратился он к потерпевшей.
– Ирина Сергеевна Пряничникова, – ответил за жену парикмахер. – Я ее муж.
– Ну, Ирина Сергеевна, везучая вы – просто сил нет. Мало на свете таких везучих, как вы, уж можете поверить моему опыту. Дайте-ка мне взглянуть на вашу шейку… Гхм! А теперь расскажите все, что помните.
– Я домой шла…
– Откуда?
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
