Тогда они унесут тебя с собой навсегда[123].
Согласитесь, довольно чудно́ цитировать диалог из фильма в открытом море.
Наталь закурил, даже не подумав предложить мне сигарету. Ну конечно, он ведь считает меня сопливой девчонкой!
– Долго ждать не придется, – сказал он между двумя затяжками. – Помнишь историю Маленького принца? Как он себя вел, когда приручал Лиса? Что считал самым важным?
– …
– Приходить каждый день в одно и то же время. Увидишь, принцесса, прирученные дельфины похожи на рыжего хитрюгу. Они привязываются к человеку и приплывают точно в назначенный час. Гляди…
Он плавно взмахнул рукой, приглашая меня повернуть голову налево.
Я ничего не вижу. Наталь снова вешает мне лапшу на уши:
– Там… замри…
Господи, они правда здесь… Я их видела.
Клянусь, я ВИДЕЛА их, как ручку, которую держу в руке, и тетрадь, в которой пишу!
Четыре дельфина – два больших и два поменьше – плыли к нам, выпрыгивали из воды, ныряли, снова появлялись и тут же погружались.
Я заплакала. И лила слезы, пока Наталь разговаривал с ними и кормил рыбой. Я терла глаза, и пальцы становились черными от расплывшейся туши.
– Проголодался, Орофин? Не жадничай, пусть твоя семья тоже поест! Лови, Идриль! Галдор, Татиэ[124], ну-ка посторонитесь!
Клянусь, четыре дельфина находились метрах в трех от нас, вокруг был не дурацкий океанариум, а море, мы явились в гости, значит, должны что-нибудь подарить, вот и нечего экономить на мороженой рыбе!
– Хочешь к ним?
– А можно?
– Конечно, если ты умеешь плавать…
Еще бы я не умела.
Я мгновенно разоблачилась, и Наталь не удержался от улыбки, увидев на мне бикини. В этой улыбке не было ничего порочного – так улыбается отец, обнаружив, что его маленькая девочка надела бальное платье прямо на пижаму.
Я нырнула, не дав Наталю насладиться сапфировыми пайетками на сизо-синем фоне и цветочками с жемчужинами-росинками.
Я касалась их, клянусь, гладила малышей Галдора и Татиэ.
Не верите? Ну и ладно! Моя ладонь скользила по плавникам и гладкой шкуре, ощущала мельчайшие неровности. Я смотрела под воду и видела, как одним движением хвоста они уходили на десятиметровую глубину, а потом в два приема снова поднимались на поверхность. Это не сон, не греза, мой будущий читатель, а нечто большее… За гранью земного опыта.
Я плавала с дельфинами!
– Вылезай, – сказал Наталь, заводя двигатель. – Хочу тебе кое-что показать.
* * *
Солнце зашло за бунгало аллеи С.
Он закрыл тетрадь и посмотрел на фотографию, сделанную летом 1961-го. Пора заканчивать. Нужно заткнуть глотку прошлому, развести большой костер, все сжечь и развеять золу.
Как будто ничего не было.
32
19 августа 2016
20:00
– Ваше пиво, герр Шрайбер.
Марко, молоденький официант из бара «Эпрокт», убедился, что бутылка «Битбургера» хорошо охладилась, и только после этого подал ее Якобу. Каждое лето патрон заказывал восемь ящиков этой марки для старейшего постояльца кемпинга – этакая имперская привилегия, восходящая к эпохе Бисмарка.
– Danke[125].
Немец даже глаз от компьютера не поднял. Марко терпеть не мог Шрайбера. Он был из тех клиентов, которые много о себе понимают: снисходительно улыбаются, поучают, объясняют отчего и почему – в частности, почему раньше «все было лучше» – обслуживание, кофе, мотоциклы и Средиземное море… В одном нельзя было упрекнуть Якоба Шрайбера: в свои семьдесят с гаком он был энергичен, любознателен и не гнушался объяснять, чем карбоновые шары для петанка лучше шаров из нержавейки, в чем превосходство фотопленки над цифровой записью и насколько пиво, сваренное вручную, вкуснее заводского.
