– Включайте скорее!
– Есть, сэр!
В этом треке не было долгих тресков и оглушающих шуршаний, сразу голос, вещающий о том, как все вокруг рушится, проваливается в небытие. Мол, если взглянуть на наш мир и сегодняшний день непредвзято и объективно, то все, конечно, хреново. Социальная тема, очень неплохо – автор пела в весьма приятной манере, куплеты в виде речитатива, потом предприпев, мелодичный и легкий, а далее – припев, правда, в этот раз состоящий только из распевки букв «ооо». В предприпеве нотка оптимизма – даже когда все плохо, всегда найдутся люди, которые смогут просто танцевать под музыку, которая играет у них в голове. Дважды предприпев не предвещал ничего хорошего, так как толком припев не звучал, а вот после бриджа (где перечислялись все отвратительные события последнего времени – башни-близнецы, война в Ираке, антигомосексуальные законы и так далее), в финальном припеве вместо распевки «ооо» она взорвалась динамичным позитивным припевом.
Третий трек назывался Bring the Action[6] и являл собой полноценный клубный трек, суть которого сводилась к тому, что если уж ты зашел в клуб, то имей совесть и танцуй, а не пялься на людей, которые отдыхают на танцполе.
– Мне нравятся все три! – сказал я.
– Отлично. Сара будет довольна.
– Ее зовут Сара?
– Да, Сара Фил, молодая девчонка, живет в Чикаго, работает, кажется, в «Макдоналдсе». В общем, ничего общего с тем, чем она по-настоящему может заниматься.
– Ну да, судя по всему, в голове у нее настоящая лаборатория творчества.
– Я отдам тексты в мастеринг, и обсудим сегодня вечером то, что нам скажут, хорошо?
– Договорились.
– А вот и Тим уже подъезжает, – сказала Моника, выглянув в окно. Я последовал ее примеру и увидел, как у моего дома припарковывается красный кабриолет, за рулем которого сидит мускулистый парень в солнцезащитных очках. Как он выходит из авто, забирает с заднего сиденья огромную спортивную сумку и направляется к двери.
– И мне пора. – Моника встала, собрав бумаги со стола. – Созвонимся после ваших занятий, у меня уже будут новости из студии.
В целом занятиями я был доволен. Тим оказался парнем вежливым и прекрасно знал, с кем работает – с человеком, который до сего раза никогда не занимался фитнесом с определенной целью. В этом плане ему было бы легче работать с человеком с лишним весом, ведь тот имел цель увидеть результат и оценить его сам, а в занятиях со мной результат могли увидеть только люди, специально всматривающиеся в рельефы моего тела. Я же не понимал, к какому результату должен прийти. Мы делали приседания, отжимания, качали пресс, скакали через скакалку и танцевали странные танцы. К концу двухчасовой тренировки я едва мог двигать руками от бессилия. Тим не стоял надо мной истуканом, он выполнял все упражнения вместе со мной, в единый такт. Правда, он совсем не устал, видимо, эта нагрузка была для него несущественной.
Мисс Полина, которая просила называть ее просто Полей, имела русские корни в глубоком, то ли пятом, то ли шестом колене. Ее предок эмигрировал в Америку в начале 60-х годов позапрошлого века и завел традицию называть первую дочь в семье русским именем, так сестра Элизабет и Джоанны стала Полиной. Она никогда не бывала в России и языка не знала.
– Я знаю, что вы из России, и, если вы позволите, расскажу вам о некоторых особенностях исполнения песен здесь, в Америке, – сказала она в начале занятия.
Я, конечно же, позволил. По сути, Полина – первый человек, который разрешил мне прикоснуться к тайной, закулисной жизни шоу-бизнеса, в котором я уже вертелся.
– Самое главное отличие – это исполнение «вживую». Если при каких-либо обстоятельствах вам предложат исполнить песню под стопроцентный плюс, то есть просто раскрывать рот под фонограмму, знайте: вас хотят подставить. Вас хотят очень жестоко подставить и растоптать. Если вы согласитесь на такое, то не отмоетесь от позора никогда в жизни. Исполнять песни «вживую» нужно только «вживую». Допустимы: бэк-вокал в записи, усиливающие эффекты, механические голоса, в общем, все то, что никоим образом не вливается в ваш микрофон. Если вы последуете этому правилу, то у вас будет все в порядке. Однако выходить на сцену с нераспетым голосом – еще одна ошибка, которая присуща новичкам. Мы с вами разучим хорошенькую песенку, и вы будете петь ее перед каждым выступлением, независимо от того, присутствует ли в это время в вашем пространстве посторонний человек или нет. Это – ваша обязательная гимнастика, дань уважения зрителю.
Я внимательно ее слушал, а Полина продолжала:
– Второе правило, но не по значимости, а просто потому, что я вспомнила о нем во вторую очередь: никогда не исполнять последний припев так же, как исполнены первые два-три, в зависимости от того, сколько в песне припевов. В последнем припеве нужно и важно показать надлом, эмоцию, прорыв, что угодно! Главное, спеть иначе, чем пели до этого. Третье правило, опять-таки, не по значимости. Оно тоже очень важное – чем меньше схожесть мелодии припева со студийной записью, тем лучше. Студийную запись люди послушают дома, в Интернете, да когда им захочется. А вас они пришли не только посмотреть, но и послушать – вы должны показать им, во-первых, классный вокал, а во-вторых, нечто новое даже в том, в чем они этого и не ожидают, то есть в давно известном. Понимаете?
Да, это я как раз очень хорошо понимаю. Я, честно признаться, по своей глупости и наивности всегда считал, что артисты немного путаются и поэтому никогда не могут спеть точно так же, как в оригинальной записи. Или не путаются, а просто не могут – ведь это непросто! Далеко не всегда в музыке присутствует мелодия песни, чаще мелодия – это только голос. Больше того, если и мелодия и голос будут в одну мелодию, то получится хор из коровника. Запутаться в инструментальной версии песни куда проще, чем кажется. Да что говорить, достаточно включить любую инструментальную версию известного хита и попробовать хотя бы указать на момент, где начинается припев. Это очень сложно. Однако, когда я увидел, что и Мадонна, и Элтон Джон, и другие мастодонты не могут справиться с текстом и исполнить песню так же, как когда-то записали в студии, я догадался, что это не просто так, это намеренно! Да, это делается специально: это новое дыхание в давно известном. И это прекрасно!
Занятия с Полиной принесли мне массу удовольствия. Она мне чем-то напоминала Нику, и я был рад общаться с этой молодой женщиной, осталось ощущение, что я как будто встретился с дальним родственником близкого друга.
* * *
Студия, в которую меня привезла Моника, располагалась в подвальном помещении какого-то кинотеатра. Мимо сновали люди, и мне было весьма некомфортно пробираться по задворкам цивилизации в солнечных очках, несмотря на сумерки, но выхода иного не было: пока мы ехали, я имел неосторожность высунуться в окошко и получил с десяток визгов вроде «Это Джейсон!» и бегущих вслед за машиной людей.
Моника на своих каблуках довольно резво одолела железную лестницу высотой в добрых три метра и уже шагала по узенькой тропинке, распинывая увесистые листья подорожника. Я застрял на лестнице – мои огромные кроссовки не умещались на ступеньке, а габариты тела были явно великоваты для лазанья – бедная лестница содрогалась и стонала как истеричная. В листьях подорожника я запутался и чуть не рухнул в кусты, но меня спасла Моника, тонкой ручонкой крепко вцепившись в мое плечо и удержав от падения.
