Но на выручку пришла спасительная ярость.
«Она осквернена этим невосприимчивым! — подумал он. — Пускай же видит, что чем может сделать с ее любовником!»
Злобным рывком Келексель выкрутил ручки манипулятора под туникой. Воздействие, резко усилившись, швырнуло Рут назад в кресло; ее тело напряглось и тут же обмякло. Она потеряла сознание.
17
Широкими сердитыми шагами Фраффин вышел на посадочную платформу, задевая кривыми ногами длинные полы плаща. За паучьими лапами защитного ограждающего поля темно-зеленым хрусталем сверкала океанская вода. Колонна из десяти флиттеров стояла вдоль серого пандуса, готовая отчалить, чтобы заняться проверкой состояния их «чудесной маленькой войны». Возможно, не все еще потеряно. В воздухе висел едкий запах влажного озона, заставляя защитные слои кожи Фраффина покрываться мурашками — действовал предохранительный рефлекс.
Режиссер ощущал, как планета цветет для него там, наверху, выдавая историю за историей в таком изобилии, какого не было никогда раньше. Но если доклад о Келекселе был правдой… Он не мог быть правдой. Логика говорила, что такого не могло быть.
Фраффин замедлил шаги, приблизившись к управлению перевозок, желтому глазу-пузырю, у которого сейчас дежурил Лутт, Капитан корабля. Крупное, приземистое тело вселило во Фраффина чувство уверенности. Квадратное лицо Лутта склонилось над желтым глазом.
Однако у Лутта был хитрый вид, и Фраффин внезапно вспомнил, как Катон говорил: «Бойтесь царей, у которых хитрые слуги».[1]Ах, какого восхищения был достоин этот туземец, Катон! И Фраффин вспомнил врагов Катона, карфагенян, двух царей, глядящих со стен крепости Бурса вниз на внутреннюю бухту Корфона. «Хорошие жертвы, правильные мысли, лучшие боги — это приносит победу». Катон сказал и это тоже.
Но Катон мертв, его жизнь унеслась прочь в бешеном вихре, которым была память чемов. Он мертв, и два царя тоже мертвы.
«Доклад о Келекселе наверняка неправда», — подумал Фраффин.
Ожидающий у флиттера член команды сделал знак Лупу. Тот выпрямился, обернулся к Фраффину. Его настороженный вид мигом развеял иллюзию уверенности, появившуюся было у Фраффина.
«Он немного похож на Катона, — подумал Фраффин, останавливаясь в трех шагах от капитана. — То же строение лица. Да, мы породили на этой планете слишком много напоминаний о нас самих». Фраффин завернулся в плащ, внезапно почувствовав пронизывающий холод.
— Достопочтенный Режиссер, — сказал Лутт. Как осторожно он говорил!
— Я только что услышал обеспокоивший меня доклад о Расследователе, — сказал Фраффин.
— О Расследователе?
— О Келекселе, болван!
Лутт мгновенным движением облизал губы. Взглянул налево, направо, вновь обратил взгляд на Фраффина.
— Он… он сказал, что у него есть ваше разрешение на… с ним была туземка… она… Что случилось?
Фраффину потребовалось некоторое время, чтобы взять себя в руки. Все его существо, все микросекунды, скрытые в памяти, потрясла медленная барабанная дробь. Эта планета и ее создания! Все секунды, которые он разделил с ними, вспухали и опадали в его мозгу, падали на сознание обжигающим грузом. Он чувствовал себя точно моллюск на гребне волны вселенной. История умирала внутри него, а он мог вспомнить лишь эпохи его преступлений.
— Так Расследователь уехал? — спросил Фраффин, гордясь тем, насколько ровно прозвучал голос.
— Это всего лишь короткая поездка, — прошептал Лутт. — Он сказал, что это всего лишь короткая поездка. — Лутт кивнул коротким отрывистым движением, выдававшим нервозность. — Я… все говорили, что Расследователь попал в ловушку. С ним была женщина. Она была без сознания! — Лутт ухватился за этот факт, как будто он был самым важным во всем деле. — Туземка была во флиттере без сознания. — Губы Лутта исказила кривая улыбка. — Чтобы было легче контролировать ее, так он сказал.
Фраффин спросил внезапно пересохшими губами:
— Он сказал, куда они поедут?
— На планету, — Лутт ткнул крючковатым пальцем вверх.
Фраффин проследил за движением, бессознательно отметив, какая бородавчатая кожа была у капитана; подумал, сколько пугающих возможностей скрывает такой обыкновенный жест.
— В своем иглолете? — спросил Фраффин.
— Он сказал, что лучше знаком с его управлением, — сказал Лутт.
Теперь глаза Лутта затянула пелена страха. Непроницаемый голос и вид Режиссера не могли скрыть резкой критики его вопросов, — а Лутту уже пришлось перенести одну вспышку его гнева.
— Он заверил меня в том, что получил ваше согласие, — проскрипел Лутт. — Он сказал, что это часть его подготовки к тому моменту, когда он получит свою собственную…
Недобрый огонь в глазах Фраффина заставил Капитана умолкнуть, но он собрался с мужеством и продолжил:
— Он сказал, что женщина будет довольна этим.
— Но она же была без сознания, — сказал Фраффин.
Голова Лутта утвердительно качнулась.
«Почему она была без сознания? — подумал Фраффин. Затеплился огонек надежды. — Что он может сделать? Он наш с потрохами! Как глупо было паниковать».
Глаз селектора управления перевозок позади Лутта сменился с желтого на красный, дважды мигнул, чтобы привлечь внимание. Прибор резко запищал, и в воздухе перед ними появилось круглое лицо Инвик. Лицо корабельного врача свело в маску тревоги. Ее плаза впились во Фраффина.
— Вот ты где! — бросила она. Ее взгляд метнулся на Лутта, с него на платформу за их спинами, затем вновь вернулся к Фраффину.
— Он ушел?
— И взял с собой женщину.
— Он не омолодился, — сказала Инвик.
Фраффину понадобилась целая минута, чтобы снова обрести дар речи.
— Но… все остальные… он… ты…
Он снова ощутил далекий барабанный бой.
— Да, все остальные немедленно отправились к Омолодителю, — согласилась Инвик. — Поэтому я предположила, что он попросил кого-нибудь помочь ему или сам позаботился об этом. Как же! — ее душила ярость. — Кто бы мог подумать, что этого не случится? Но в Капитанских Архивах нет никакого следа его действий! Он не омолодился!
Фраффин сглотнул пересохшим горлом. Немыслимо! Он ощущал внутри смертельное безмолвие, точно слушал прохождение солнц, лун и планет, которые его род чуть не забыл. Не омолодился! Время… Время… Его голос превратился в хриплый шепот:
— По крайней мере…
— Один из моих помощников видел его вместе с женщиной совсем недавно и предупредил меня, — сказала Инвик. — Келексель выказывает явные признаки ухудшения.
