— Ты славное создание, Аннис.
— Я хотела бы всю свою жизнь служить вам, мисс.
— Ты не только моя служанка, но и подруга.
Аннис подвинулась поближе к Тамар.
— Одно время я думала, что вы возьмете в мужья мастера Бартли Кэвилла. Святые угодники! Подумать только! Кабы он был жив и вы вышли за него, вы были бы теперь леди Кэвилл и хозяйкой большой усадьбы. Я так и представляю вас себе во главе стола… в платье из шелка и бархата…
— Да, Аннис.
Вспомнив, что говорить о земных радостях грех, Аннис запнулась.
— Боюсь, я грешница, видно, я никогда не стану доброй пуританкой. Я тщеславна и радуюсь земным утехам. Ох и тяжко мне карабкаться к золотым звездам.
— Ты доберешься до звезд, я обещаю, — ответила Тамар, — про твои грехи никто и не вспомнит.
Аннис широко раскрыла глаза.
— Вы не сможете там помочь мне, мисс. Там дьявола никто не слушает.
Тамар засмеялась.
— Все эти разговоры о небесах надоедают мне. Я хочу быть счастлива здесь. Аннис, я все думаю, кто у меня родится. Мальчик или девочка? Надеюсь, что девочка, потому что мальчик, верно, будет похож на Хьюмилити… а девочка на меня. Как прекрасно видеть себя в миниатюре… Еще одна Тамар… но у которой отец не дьявол, а пуританин!
Она засмеялась так громко, что испугала Аннис.
После Аннис сказала Джону:
— Беременные женщины иной раз бывают до того чудные!
Младенец родился снежным декабрьским днем. Аннис находилась с Тамар, потому что за последние годы приобрела опыт повитухи. Ричард пригласил из Плимута лучшего врача. Но Тамар захотела, чтобы рядом была Аннис.
Тамар родила мальчика. Когда наконец боли прекратились и ей дали подержать младенца, она почувствовала, что наконец обрела счастье.
Мальчик был темноглазый с густым вихром на голове. Увидев его, она радостно засмеялась.
— Ах, мисс, вы не должны огорчаться, что родили не девочку, мальчик-то такой славный, — говорили ей.
— Я хотела девочку? Чепуха! Я хотела именно его.
Все мысли Тамар были только о сыне. Она приказала поставить его колыбель возле своей постели и никому не позволяла ухаживать за ним. Она не пеленала его, потому что ее в младенчестве тоже не пеленали, и не хотела закрывать его прекрасное тельце.
Аннис качала головой. Мол, нехорошо это. Дитя помереть может.
— Не умрет, я буду держать его в тепле. Пусть растет красивым, как его мать.
— Но, мисс! — воскликнула огорченная Аннис.
— Я знаю, что хорошо для моего малыша.
Ее глаза сверкнули.
Позднее Аннис сказала Джону, что из них выглянул дьявол. А Джон ей ответил:
— Аннис, ведь она — жена мистера Брауна. Она всегда была добра к тебе. Но она умеет колдовать. Разве не она дала тебе приворотное зелье для меня? А колдовство — не христианское дело. Так и знай, лучше тебе уйти от нее.
Глаза Аннис сверкнули почти так же грозно, как у ее госпожи.
— Да я скорее дам отрубить свою правую руку, чем покину ее, Джон Тайлер.
Джон испугался и замолчал. Он знал, что Аннис хотела сказать, что готова отдать за свою госпожу не только руку, а когда человек перешел в истинную веру и спасся, ни к чему, чтобы его жена богохульствовала.
Итак, Тамар растила сына на свой манер, и он прекрасно себя чувствовал, но когда пришло время окрестить его, родители поссорились.
— Назовем его Хьюмилити, — сказал отец ребенка, — это имя дали мне мои мудрые родители, они знали, оно будет для меня постоянным напоминанием, что следует быть скромным.
— Я не желаю, чтобы он носил это имя, — заявила Тамар.
— Почему, жена моя?
— Я решила назвать его Ричардом в честь своего отца.
— Быть может, я позволю вам дать это имя нашему следующему сыну. Хотя я предложил бы найти что-нибудь более подходящее.
— Что? — крикнула она. — Ристрейнт? Чэрити? Ветью?[9]Мне не нравятся ваши пуританские имена.
— Стало быть, вам не нравятся эти качества в людях?
— Мне не нравится, что их приклеивают к людям, как бирки к вещам. В этом есть нечто самодовольное и тщеславное. Мол, я скромен, ограничиваю себя во всем, или я добродетелен и милосерден. Поступки, а не слова говорят о качестве людей.
Она увидела, как он покраснел и изо всех сил пытается сдержаться.
— Мы назовем его Хьюмилити, — сказал он, — моя дорогая, первая обязанность жены по отношению к мужу — послушание.
— Я не просто-напросто жена и прошу не разговаривать со мной подобным тоном. Этот ребенок мой, и я сама выберу ему имя.
— Сожалею, но вынужден проявить твердость, — ответил Хьюмилити. — Кабы вы попросили меня покорно, я, быть может, и позволил бы дать ему второе имя, поскольку вы желаете дать ему имя вашего отца, а это благородная мысль. Однако, учитывая ваше дерзкое поведение и необдуманные слова, я могу лишь отказаться дать ребенку второе имя и должен…
— Прошу вас не читать мне проповеди, — воскликнула она, — а не то останетесь жить в мансарде и детей больше не будет. Жаль, однако, потому что я надеялась иметь много детей.
— Я не понимаю вас, Тамар.
— Да, вы не понимаете меня. Но это вы поймете: моего сына будут звать Ричард.
— Я осуждаю ваше неподобающее поведение, — начал было он, но, взглянув на нее, осекся.
Она была очень хороша. Ее темные волосы разметались по подушке, огромные глаза горели, глубокий вырез ночной сорочки почти обнажал грудь.
Маленькому Дику было три года, а Роуан только что родилась, когда в Плимут приехала индейская принцесса.
Тамар оставила Роуан на попечение Аннис и, взяв с собой Дика, отправилась на пристань у Барбикена поглядеть на прибытие кораблей.
Темноглазый живой мальчик был весь в мать. Ей доставляло удовольствие смотреть на него. Такой, вероятно, была она в его возрасте. Она была полна решимости не допустить, чтобы он столкнулся с трудностями, какие выпали на ее долю. Казалось, в нем не было ничего от Хьюмилити. К тому же мальчик избегал, как только мог, встреч с отцом. Он боялся этого человека с бледным лицом, каждая фраза которого, обращенная к нему, начиналась: «Ты не должен…»
Мальчик любил море, ему никогда не надоедало смотреть на него и слушать рассказы матери об испанцах.
В этот раз Тамар взяла его с собой, не догадываясь, какая романтическая фигура прибудет на борту одного из кораблей. И вот она увидела прелестную темноглазую девушку с черными прямыми волосами, принцессу из земли обетованной, в странном наряде. Она прибыла из далекой страны не одна, ее сопровождала свита индейцев в ярких одеждах, подчеркивающих черноту их глаз и волос.
