Книга Кот, который гуляет со мной - Татьяна Веденская

– Дьявол! – взвыл Саша и топнул, да с такой силой, что сухое древо познания добра и зла чуть не слетело на пол.

– В точку попал. Его почерк. И раз ты не делал этого, значит, кто-то другой сделал это специально.

– Но как же так? Ведь я же… да никогда! А документы? Это же регистрация…

– Я не знаю. Значит, как-то обошли. Доверенность сделали липовую… Но ты, Саша, и директор, и единоличный владелец этого «Интел Инвеста». И только одно из двух возможно: либо ты виновен, либо тебя подставили.

– Да ты сегодня просто Капитан Очевидность! – хмыкнул Саша.

– Фая, а знаешь, мне сейчас вспомнилась та твоя сказочка на ночь, – проворковал Апрель, вытягивая ноги и откидываясь в компьютерном кресле. – Про Эпименида…

– Господи Иисусе, вы чем по ночам занимаетесь? – встряла Маша. – Фаина, тебе ничто не грозит? А иначе с чего ты решила в Шахерезады податься? И что за… Эпи… менид? Тьфу, что за имя такое…

Но я пропустила мимо ушей Машкины недоуменные реплики.

– А разве ты слушал?

– Если Эпименид лжет, то говорит правду, а если говорит правду, то лжет, – тихо пробормотал Игорь, и Машка замолчала. Все замолчали и принялись напряженно думать. Вывод был очевиден.

– Никому нельзя верить, – первым заговорил Саша Гусев. – Даже мне. Я и есть Эпименид.

– Тебя подставили! – в один голос возразили ему мы с Апрелем.

– Подставили, – эхом повторила Маша, разглядывая данные на экране. – Тебя подставили.

– Мы не знаем кто, но знаем, что кто-то лжет. По принципу неопределенности… – Я уже ходила по комнате, кусая губы и ногти.

– Еще один принцип? – возмутилась Машка. – Говори по-человечески.

– Я не могу. Я думаю. Но могу помолчать, – обиделась я.

– Что за принцип? – примирительно спросил Малдер. Вместо меня ему ответил Саша.

– Принцип неопределенности Гейзенберга гласит, что невозможно одновременно просто так взять и измерить положение частицы в материальном мире и ее скорость. Либо одно, либо другое, – говорил Саша, рассматривая данные на экране. – Только я не понимаю, какое отношение это все имеет к моей, как я понимаю, фирме?

– Может, ты – владелец доходов, газет, пароходов, – промурлыкала Машка. – Миллиардер под прикрытием.

– Ага, и прикрываюсь бадминтонной ракеткой! – усмехнулся Саша, и все повернулись ко мне.

– Мы с вами, дамы и господа, считай, только что измерили положение частицы, – сообщила им я. – То есть установили факт, что Эпименид не лжет. А это значит, что врут критяне. Значит, об измерении скорости придется забыть.

– Дорогая Фаина! – торжественно возгласил мой рыцарь. – Если ты думаешь, что делаешь сейчас доброе дело, поясняя нам ситуацию таким образом, то хочу тебя разочаровать – положение становится не лучше, а хуже. Если до этого я верил, что в том, что ты говоришь, есть смысл, теперь мне хочется померить тебе уровень кое-каких гормонов, так, по старой памяти… на предмет параноидального бреда.

– Игорь Вячеславович, миленький вы мой, скажите, как специалист, Фая может быть опасна? – спросила Машка, заламывая руки.

– Глумишься? – хмуро спросила я, глядя на нее. – А если я буйная? Если сейчас тебе в рожу вцеплюсь?

– Я стесняюсь спросить, – ласково продолжил Апрель, – а более простое объяснение того, о чем ты хочешь сказать, есть? Знаешь, как это бывает – простыми словами в самое сердце?

Саша молчал, он был далек от нас, он потерялся в глубоких раздумьях, и я была уверена, что ход нашей мысли одинаков.

– Хорошо, – вздохнула я, – согласно принципу Гейзенберга…. Нет, не так. По всему видать, что Саша совершенно точно невиновен.

– Господи, как без Гейзенберга-то хорошо! – хлопнула в ладоши Маша.

– А почему? – спросил Саша. – Почему – точно?

– Мы установили тут некий факт. Ты являешься собственником «Интел Инвеста». И установили мы этот факт с помощью данных, которые нам предоставил ты. В каком-то смысле принцип неопределенности и привел тебя в эту ситуацию. Кто-то заранее все простроил. Саша, ну не мог ты одновременно зарегистрировать фирму «Интел Инвест» и не знать об этом. Тебя подставили.

– Меня подставили. Ты права. Сознательно, спланированно, деятельно.

– И вы приходите к этому выводу на основании принципа неопределенности… еще раз, кого?

– Гейзенберга, – хором ответили мы с Сашей. Игорь помолчал некоторое время, а затем сказал:

– Надеюсь, господа, мне никогда не придется видеть вас в качестве клиентов, ибо я ума не приложу, как работают ваши головы и как они там устроены. Нас не учили проводить сеансы… у марсиан!

Дальше дело пошло куда быстрее и слаженнее, теперь, когда ответ на главный вопрос был не только принят мною эмоционально, или, как сказал бы Апрель, на интуитивном уровне, но, что нравилось мне еще больше, теперь я имела тому ответу прямые доказательства. Ну почти прямые. Почти – потому что, если завтра я приду с имеющимися у меня распечатками к Постникову, он выставит меня за дверь, а распечатки использует, чтобы закопать Гусева еще глубже.