Книга Тамплиер. На Святой земле - Юрий Корчевский

Судя по погоде, для ушкуйников последняя ходка в этом году. Потом ушкуй в корабельный сарай затаскивают по каткам, всей командой под дружное «эй, ухнем!». И к новому сезону готовят – борта и днище смолить, парус новый сладить, у кого пообтрепался, деревянные части заменить, если погнили.

Дошли до Белоозера, к берегу причалили, развели костёр. Чернец Фотий кашеварить стал. Только кулеш поспел, сели есть в кружок, ложками по очереди варево таскают из котла, как к берегу, на огонёк, ладья подошла. Лодейщики высадились со своего судна, подошли чинно:

– Добрый вечерочек! Позвольте на стоянку встать?

– Места много, становитесь, – пожал плечами кормчий.

Ушкуйники поели уже, Фотий пошёл к берегу котёл мыть. Лодейщики валежник в костёр подбросили, свой котёл на треногу подвесили. Разговорились. Лодейщики из Владимира сами, из Новгорода идут с товаром. Их кормчий похваляться стал, как он выгодно товар купил. Впереди зима, судоходство встанет, и если товар попридержать в амбаре, цены вырастут, получится сам-три, а то и четыре. Александр мысленно чертыхнулся. Зачем хвастаться? Оба кормчих после ужина уединились на берегу, им было о чём поговорить.

Улеглись спать. Александр завернулся в дерюжку, лёг немного в стороне от всех, теснившихся к костру. За полночь кто-то тронул его рукой. Саша подумал – пора вставать. С трудом разлепил глаза – вокруг темно. А рядом чернец, в чёрном подряснике его не видно, только верхняя часть лица белеет. Фотий приложил палец к губам:

– Тс! Отойдём.

Интересно, что такого послушник может ему сказать? Цитату из Евангелия вспомнил? Но отошёл молча. Раз Фотий хочет сохранить разговор в секрете, значит, есть основания. Отошли шагов на десять, Александр остановился:

– Чего тебе?

– Ушкуйники на владимирцев хотят напасть.

– Зачем? Вроде скандала не было.

– Да ограбить же.

– Тебе приснилось?

Александр поверить не мог. Были разговоры на уровне слухов, что ушкуйники не прочь пограбить другие суда или обозы.

– Сам слышал, как Савелий ушкуйникам говорил лечь вместе. А он под утро, когда сон крепок, сигнал подаст.

Александр задумался. Слова Фотия серьёзные. Владимирцы, как и новгородцы, конечным пунктом плавания имеют Владимир. Если ограбить, они на обидчиков в столице челобитную подадут, новгородцам не поздоровится. За разбой земляная яма грозит лет на десять-пятнадцать либо виселица. Если осмелятся напасть, значит, будут убивать, чтобы свидетелей не было. Участвовать в злодеянии он не хотел, да Савелий не говорил ему, видимо – опасаясь новичка. Что делать? И тут же Фотий:

– Что делать будем?

– Ты почему меня спрашиваешь? Я тоже ушкуйник.

– Уж прости, харя у тебя человеческая, не разбойничья.

– Хм. Тогда вот что. Постарайся потихоньку их кормчего разбудить, отведи в сторону, предупреди. А я на ушкуй.

Александр стоянку по бережку обошёл, забрался по трапу в ушкуй. Вытащил из форпика свой мешок с пожитками, перенёс на берег. Оделся по-боевому – кольчуга, шлем, щит, на поясе меч. Подумал – надевать накидку? Не стал, она белая, выделяться будет. Лёг на прежнее место, на дерюжку, лицом к стоянке. А там какое-то шевеление, но тихое. Потом несколько теней к ушкую двинулись, едва слышно звякнуло железо. Ага, за саблями направились. Тени вернулись к стоянке. Костёр почти догорел, слегка курился дымом, но света не давал. Кто-то подбросил в костёр валежника. Александр догадался – чтобы при свете пламени своего не задеть, не ранить. И тут же крик Савелия:

– Бей лодейщиков!

Но те и сами вскочили, ощетинились ножами и саблями. Зазвенело оружие. Ушкуйники, не застав лодейщиков врасплох, решили довести свой злодейский замысел до конца. Александр обнажил меч, двинулся к схватке, зашёл с тыла к владимирским. Один из лодейщиков услышал, к нему повернулся.

– Я не враг, не бойся.

Но лодейщик не верил: Александр был с ушкуя, одна шайка-лейка – новгородец. Саша ещё пару шагов сделал. У костра один из владимирских лежит, за живот руками держится, корчится от боли.

– Савелий, ты что же злодейство учинил? Непорядок!

– Я так и думал, оборотень ты! – вскричал кормчий. – Твердила, убей его!

Твердила был самым здоровым из ушкуйников. Грозно, держа перед собой абордажную саблю, какая бывает у морских разбойников, двинулся на Александра. Сила у Твердилы есть, злоба, а навыков фехтования нет. Твердила вперёд прыгнул, с лёта ударил саблей, Саша щит подставил и меч в неприкрытый бок вогнал. Твердила постоял секунду, не веря, что смертельное ранение получил. Потом выронил саблю и ничком упал, Александр через тело перешагнул. На него сразу два ушкуйника кинулись. От удара саблей слева он щитом прикрылся, но пропустил удар от Петра справа. Кольчуга спасла. Сабля проскрежетала, Александр с разворота мечом по голове ушкуйника ударил. Тут же разворот телом назад, ещё один удар на щит принял. И сам атаковал. Иван только успевал под град ударов саблю подставлять, пятился к костру. Звяк! Сабля в его руках сломалась у рукояти. Жалеть бывшего сотоварища по ушкую Александр не стал, рубанул по плечу, развалив пополам. Тут уж владимирцы очнулись, до сих пор поверить не могли, что Александр за них. Звон оружия, крики. Один ушкуйник упал, другой, за ним лодейщик. Рядом с дерущимися Фотий возник, руки вверх воздел:

– Христом Богом, остановитесь, люди!

Но его никто не слушал. У ушкуйников выбора нет. Если сдадутся, то участь их незавидна. А владимирцы, получив в лице Александра мощную поддержку, горели желанием отомстить за вероломство. Если бы не предупреждение Фотия, сейчас бы все они лежали убитыми.

Число сражающихся таяло с обеих сторон. Ушкуйников всего трое. Поняв, что конец неизбежен, Савелий кинулся к ушкую. Сейчас отвяжет причальный конец или перережет, оттолкнёт ногой судно и смоется. Не бывать такому! Александр в несколько прыжков достиг уреза воды, влетел по сходням. Савелий уже успел верёвку перерезать. Увидев Александра, ощерился:

– Сучонок! Не раскусил я тебя! Говорил же про десятину с трофеев, аки ты дурак, не понял?

– Только сегодня дошло, о каких трофеях ты говорил.

– Возьми деньги и отпусти меня.

– Деньги я возьму. Как мы договаривались, по новгородской денге за день. Я на ушкуе две недели, с тебя четырнадцать монет.

Трясущимися руками Савелий залез в кошму на поясе, отсчитал деньги. Александр взял, всё же четырнадцать дней он работал.

– Всё? Оттолкни ушкуй и обо мне не вспоминай.

– А кто сказал, что я тебя отпускаю? За злодеяния свои полной мерой заплатишь перед княжеским судом во Владимире.

Савелий закричал страшным голосом, на Александра с кривым засапожным ножом кинулся. Саша с размаху ударил его щитом. Ещё руки марать об эту мразь!