Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
Кружево разговора было причудливо и витиевато, воздушные петли накидывались одна за другой ловким сальто гимнаста, взлетающего под купол шапито. Тонкий луч света, исходящий из глубины женского взгляда, следовал по траектории его движения, будто страхующее полотнище шелковой ткани.
Все чаще образ Оксаны возникал перед глазами, когда он растягивался на диване с газетой «Коммерсант» после работы, проступая, словно в альбоме для рисования для самых маленьких: когда окунаешь кисточку в водопроводную воду, налитую в баночку вместо краски, водишь ею по белому листу бумаги – и внезапно видишь, что проявляется нежная картинка в пастельных тонах. Он блаженно улыбался, заслонившись от домочадцев газетой. «Жизнь человеческая так коротка… – думал он. – И почему же не позволить себе впустить в жизнь огни ночного праздничного города, что растворяются без следа, окунувшись в подступивший дневной свет?»
Получив приглашение на очередную конференцию, он предложил Оксане отправить туда тезисы, так как для защиты диссертации ей нужны были публикации. Конференция проходила в правительственном пансионате в Подмосковье, в сосновом лесу, пустовавшем в холодную январскую пору. Прогулки по сугробам его не вдохновляли, но прочитав, что в пансионате есть большой бассейн и сауна, он подумал, что можно позволить себе три дня релаксации от городской суеты, плавая в бассейне, а заодно и, возможно, завязать контакты для интересного сотрудничества. То, что туда едет и Оксана, вносило в его жизнь забытое предчувствие счастья, будто от ожидания подарка под елкой и калейдоскопа сказочных представлений, что были в его детстве, когда еще он не думал о том, что срезанные елки не могут быть вечнозелеными…
Ложечка бренчала о стакан в такт колесам, стучавшим швейной машинкой; поезд дергался на стыках рельс, но не снижал скорость; повешенное на плечики над полкой, а не у двери, женское платье качалось маятником – и от этого кружилась голова так, что Андрей старался не смотреть на это неуемное качание, чувствуя, что начинает терять точку опоры. Он думал о том, что, в сущности, вся наша жизнь вот такое же равнодушное качание и дерганье на стыках судьбы, где незнакомый стрелочник может перевести поезд на другие рельсы, но почему-то не делает этого – и, несмотря на все свои шатания, поезд идет по положенному маршруту к конечной станции, все набирая скорость, отчего качание становится все сильнее и сильнее. Пили чай с галетами и конфетами «Школьные», напоминающими вареный сахар, тающий на горячем языке. Их попутчиками была молодая пара: ребята сразу после отхода поезда забрались каждый на свою верхнюю полку и завалились с книжками. Андрей пустился в воспоминания о своей защите… Ему почему-то казалось, что это все было совсем недавно и он все тот же тщедушный мальчик, перед которым вся жизнь впереди, надо только суметь правильно ею распорядиться. Молодая женщина сидела напротив и смотрела на него зелеными глазами, напомнившими ему зацветшую воду, создающую иллюзорность дна под ногами. Женщина смотрела на него восторженно и влюбленно, огни пробегающих станций отбрасывали на ее лицо свой свет, порхающий, будто солнечные зайчики. Он подумал, что молодость миновала и его жизнь состоялась, но почему-то хочется скомкать исписанный убористым и аккуратным почерком листок своей жизни, разорвать его на мелкие кусочки и выпустить из разжатого кулака горсткой пепла, подхватываемого ветром, что смешается с летящим за окном снегом. Неожиданно он услышал стук в окно, какофонически вплетающийся в азбуку Морзе, выстукиваемую вагоном. Глянув на окно, темнеющее заплаканной заплаткой, он понял, что за окном начался дождь. Капли ударялись с размаху о стекло, будто насекомые, летящие на свет, и сползали вниз, сливаясь с другими. Дождь был не ко времени и не по сезону, взявшийся невесть откуда, превращающий законченную цельность и неповторимость налипших на окошко снежинок в единый кристалл льда.
69
И все-таки Оксана утащила его гулять по ледяному бору, что за полчаса дождя превратился в стеклянный, нежно звенящий хрусталем сказочный лес. Обледеневшие ветки казались искусственными заизолированными проводами, тянувшимися к зеленым стеклянным светильникам, раскачивающимся на ветру. Выглянувшее солнце играло на этом богемском стекле слепящими глаза бликами, создавая впечатление иллюзорности и ненадежности счастья. Искрящийся на солнце наст чудился залитым катком, на котором можно выделывать головокружительные фигуры… Но это был обман. Блестящий лед, как только они нечаянно сворачивали с натоптанной тропы, легко обламывался под тяжестью походки, затягивая в спрятавшийся под коркой льда сугроб, будто в прорубь. Обволакивающая тишина и белизна наполняли душу восторгом и обдавали сердце ледяным воздухом мироздания, где ты казался себе снежинкой, медленно планирующей вниз. Скользили по накатанной тропе, раскинув руки, ровно крылья, балансируя, точно канатоходец на канате с чувством странной раздвоенности. С одной стороны, ноги, устав от напряжения, казались деревянными, как у Буратино, у которого бедро и голень соединялись металлическим шарниром, грозя сложиться перочинным ножиком, а с другой, на душе было так легко, словно она была невесомым семечком, то скользящим, то парящим по ледяному насту. Андрея точно несло по тонкому льду: остановиться было уже нельзя: лед тотчас же обломится… Оксану неожиданно занесло – и она легко коснулась его, будто прижимаясь, дальше они вместе покатились вниз по довольно крутому склону. С обеих сторон из-под их ног летел снег, как летят искры от затачиваемого лезвия, она чувствовала холодок через подошву. Андрею показалось, что его жизнь перетирается в мелкую пыль. Он попробовал слепить снежок – получилось, и кинул его в девушку, ускользнувшую от него вперед по тропе. Оксана легко увернулась, как юла на одной ноге, – и, обернувшись к нему смеющимся лицом, подхватила следующий его снаряд прямо в подставленный ковшик ладоней. Заливаясь хрустальным смехом, бросила назад, точно мячик… Увернуться он не сумел – поймал снежок своей широкой грудью, там, где сердце. Андрей покачнулся и сел на землю… Но тут же с хохотом вскочил на ноги, проворно свалял новый ком снега – и запустил им в свою обидчицу. И опять промазал… Оксана нагнулась – и снежок пролетел над ее головой, попав в сплетенье сосновых ветвей, точно в баскетбольную сетку, да так и остался там, будто нахохлившийся воробей. И снова он слепил снежок – и снова снежок пролетел теннисным мячом рядом с Оксаной, разбившись о шершавый ствол сосны в ледяную пыль… Новый Оксанин снежок снес с его головы легкую кепку, что плавно спланировала где-то позади него. Захлебываясь раскатистым смехом, что возвращался к ним эхом, похожим на плач, побежал за кепкой – и получил снежный шлепок по спине.
– Ах, так! Ну, я тебе сейчас покажу… – Метнул снежок, будто гранату, и опять оказался на земле, точно опрокинутый взрывной волной. Снова вскочил, чувствуя, что разгоряченное игрой дыхание сбивается с такта – и вновь запульнул снежный мячик. Оксана ойкнула – и растянулась на земле.
– Ага! – победно заорал он. – Теперь твоя очередь!
Но прошла минута – а девушка по-прежнему лежала на ледяной земле, беспомощно подогнув под себя ногу, будто цапля. Лицо, побелевшее и искривленное, точно отражение на поверхности льда, застыло с гримасой боли.
– Что? Что? Ушиблась? Ногу растянула? – бросился Андрей к ней.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
