— Войди в «ворд», — записывая что-то в блокнот и не глядя на меня, потребовал Федор.
— Куда?
Тогда он моментально прозрел относительно того, какого бездаря заполучил в качестве секретаря, и уставился на меня. Я поняла, что иду ко дну, что сейчас он скажет все, что обо мне думает, и выгонит меня на улицу. Вот сейчас ему надоест меня разглядывать, и на этом наше короткое знакомство, оказавшись неудачным, закончится. Федор действительно перестал рассматривать меня. Он приложил руку ко лбу и принялся рассматривать потолок.
— Только честно — ты когда-нибудь работала на компьютере?
— Нет. Если честно, я такой даже не видела.
— А чем ты занималась раньше?
— Работала в ветеринарной клинике медсестрой.
— Замечательно. Что же мне с тобой делать?
— А может быть, вы меня сторожем возьмете?
Я думала, он меня сейчас убьет, а он только рассмеялся:
— Здесь есть сторож. Ладно, научишься. А пока садись за компьютер и делай вид, что занята. У меня прием начинается.
С этими словами он подошел и пощелкал клавишами.
— Вот, это учебная программа. Сиди, осваивай технику.
Я уткнулась в программу, а к нему повалили люди. Все они показались мне немножечко странными. Одна женщина, например, спрашивала, как ей избавиться от бывшего мужа, с которым она по-прежнему делит однокомнатную квартиру и даже один диван, потому что новый никто из них покупать не хочет. Бабулька одна была еще интересная. У нее под окном из трубы течет вода. Ей очень хочется в суд на виновника подать, только она не знает — на кого. Просила объяснить ей и составить бумагу для суда.
Но самое любопытное, что Федор не гнал их взашей, а всем терпеливо улыбался и подробнейшим образом отвечал на вопросы. Потом пришла «группа лиц кавказской национальности». Меня тут же выслали варить кофе и приказали не торопиться. Через полчаса Федор сам пришел на кухню.
— Перерыв. Давай пить кофе. А ты пока можешь начать рассказывать мне о своих неприятностях.
В памяти моей к тому времени царил полный беспорядок. Мне казалось, что все неприятности обрушились на мою голову в одночасье. Как-то сразу. И я не могла точно определить, где они начались. Оглядываясь на свое прошлое, шаря в памяти последних нескольких лет, я вообще ничего приятного там не находила. Тогда я решила вспомнить, что именно меня сейчас тяготит больше всего. Больше всего мне не хватало собственных тапочек, комплекта личного постельного белья с таким родным запахом, кусочка сыра и больших зеленых листьев салата в холодильнике, тахты, составляющей с телевизором единое целое. Мне не хватало своего угла, где я могла бы свернуться калачиком, скрывшись от чужих глаз, пришпиливая ход времени маленькими чашечками чая, настоянного на целебных травах.
— Самое неприятное, — начала я, — что мне негде жить.
И я, не вдаваясь в подробности о родных запахах, рассказала ему о появлении Светланы, о ее странных манерах и о том, как развивались наши отношения вплоть до того момента, когда она вытащила ключ из замочной скважины и захлопнула дверь перед моим носом.
Федор слушал меня внимательно и делал какие-то заметки в блокноте.
— Светлана, — он задумчиво посмотрел на меня, — ну? Как ее фамилия? — приготовившись записывать.
— Фамилия? — удивилась я. — Не знаю. Она ведь Верке не родная сестра, у нее какая-то своя фамилия должна быть.
— А раньше ты про нее слышала?
— Про фамилию?
— Про сестру!
— Нет. Хотя… не помню, если честно. У Верки столько родни, что я давно перестала вникать, кто кому кем там у них доводится. Может быть, она и про Свету рассказывала, не помню.
— Да, — сказал он, — задача. Разумеется, она никаких прав на твою квартиру не имеет. Только вот расписку ты зря писала. В суде она, может быть, никакой ценности иметь и не будет, а вот если твоя Светлана знакома с какими-нибудь рисковыми мальчиками, то…
Он замолчал и задумался.
— Но в любом случае через два месяца ты можешь спокойно вернуться в свою квартиру и больше никогда подобных глупостей не совершать. Хотя все-таки никак не могу понять — зачем ей это? Ведь ее сестра уехала в отпуск!
— Но Верка тогда еще не собиралась в отпуск. Ей достались горящие путевки. Она ведь не знала.
Тут одновременно раздался звонок в дверь и петух, притаившийся в телефоне, снова принялся надрывать горло. Федор пошел встречать посетителей, а я снова села за компьютер, пытаясь с помощью обучающей программы научиться с ним контактировать. За окном стало темнеть, потом на улице зажглись фонари, и сердце мое заныло: нужно было подумывать о ночлеге. Вдруг мне пришло в голову, что я могла бы остаться ночевать здесь. А что? Вон какие кресла огромные. Конечно, Федор вряд ли захочет, чтобы незнакомый человек с улицы ночевал вместе с его многочисленными документами, хранящими чужие тайны. Пусть тогда закроет меня на кухне. Я не убегу. Мне бежать некуда. Да и не хочется. И, может быть, даже хорошо, что мне неожиданно оказалось негде ночевать и у меня есть шанс здесь остаться.
Я потихоньку, чтобы никто не заметил, пощупала свой лоб. Кажется, у меня начинался бред, и единственной его причиной могло быть резкое повышение температуры. Теперь мне казалось, что жизнь моя свернула куда-то в нужное русло. Что все неудобства и неприятности были необходимы только для того, чтобы я сейчас сидела в этом кресле, училась общаться с компьютером, а из-за соседнего стола на меня синими глазами поглядывал Федор. Он казался мне теперь не тем человеком, в гавань которого я привела свои корабли отдохнуть, он казался конечной целью моего безумного приключения, берегом обетованным, давно знакомым и очень родным.
Убедившись, что температуры у меня нет, я испугалась своих дальнейших философствований и полностью сосредоточилась на работе, что от испуга у меня неплохо получилось. В восемь вечера последний посетитель покинул кабинет, а Федор, закрыв за ним дверь, подошел ко мне тихонько сзади и заглянул в монитор.
— Ну как? — спросил он.
От неожиданности я вскрикнула.
— Интересно? — Он улыбался во весь рот.
— У меня получится, — пообещала я. — Обязательно.
— Пора закрываться, — сказал он.
— А можно, я здесь переночую? — зачастила я. — Приберу немного. А если вы за документы волнуетесь, можете меня на кухне запереть. Зато завтра на работу не опоздаю…
— Ты, — сказал он.
— Что? — не поняла я.
— Давай перейдем на «ты», хорошо? Я ведь не очень старый и не слишком гордый. И, между прочим, даже младше тебя на три года.
— Да-а? — протянула я, соображая, откуда он это знает, но потом вспомнила, что он тщательно штудировал мой паспорт.
— Ну хорошо, оставайся. Тебе, наверно, надо будет какую-нибудь раскладушку притащить.
