— Нет, как стрекоза садится не услышишь. Они совсем бесшумные.
— А я слышала. Клянусь, слышала. Надо только очень хорошо прислушаться. Смотришь на нее, а потом, когда она приземляется…
— Что это было? — Джек Смит вздрогнул и выпрямился.
Денни засмеялась:
— Это курица с насеста свалилась.
— Не нравится мне все это. Шумят, шумят…
— Это потому, что на улице такое затишье. Вот ветер поднимется, тогда все по-другому будет. В любую минуту его жди. Тогда уже на эти звуки внимания не будешь обращать, потому что весь мир зашевелится, задвигается… все придет в движение.
Джек сидел напрягшись, склонив голову набок. Медленно, очень медленно он протянул руку и положил ружье на колени, вглядываясь в дверной проем, из которого на веранду падал желтый прямоугольник света.
— Я что-то слышу, — заявил он. Денни тоже прислушалась.
— Может, это восточный ветер поднимается, — предположила она. — Сначала неясный шум всегда раздается. В самом воздухе что-то меняется. Знаешь, Джек, буш как будто к ветру готовится. Юбки подбирает, если можно так выразиться.
— Зачем мы оставили эту чертову дверь открытой?
Денни пожала плечами:
— Я забыла закрыть. Ты забыл закрыть. А в чем дело, Джек? Все равно никто к нам не придет. В такой-то час.
Он повернул голову и посмотрел девушке в глаза:
— Клянешься, что никому не проболталась про меня, когда на рынок ездила?
Денни спокойно выдержала его взгляд:
— Клянусь, Джек. Ни одной живой душе не говорила. И никогда не скажу. Тебе придется поверить. Пришло время поверить хоть кому-нибудь. Я теперь тоже замешана. Сам ведь понимаешь, Джек.
— Двадцать лет тюрьмы, да?
— Думаю, да, не меньше двадцати впаяют.
Мельница захлопала крыльями, заскрипела, поднимая воду из глубины земли. Денни расслабилась и улыбнулась:
— Я же говорила. Это восточный ветер. Слышишь, — как вода полилась? Это кровь моей земли. Пошли, Джек. Давай выйдем. Ты потренируешься включать и выключать мельницу. Мне всегда росту не хватало, чтобы переключиться с главной цистерны на домашнюю. Ты можешь забраться и сделать это за меня.
Она вышла на веранду. Джек пошел следом, но ружье не забыл прихватить. Неужели он никогда не сможет довериться ей и оставить эту штуку в покое?
Луна уже взошла, и весь двор был залит призрачным серебряным сиянием. Землю прочертили неясные тени от деревьев, листья отливали серебром. Под сараями прятались зловещие тени, а там, за садом, за загоном для лошадей, притаился буш, и каждое дерево было расписано белым, а за ними — чернота. Туда серебряный свет не в силах был проникнуть.
Денни остановилась на верхней ступеньке:
— Красиво, правда? И чего мы сидели в душном доме?
Джек встал бок о бок с ней.
— Давай, — бросила она ему вызов, — пойди выруби эту мельницу. Я тебе вчера показывала. Спорим, ты уже забыл…
— Чтоб я — да забыл! Вот еще! — Он спустился по ступенькам и огляделся по сторонам, как солдат на посту.
— Тебе придется положить эту штуку, иначе мельницу не выключить. — Денни вознамерилась во что бы то ни стало отучить Джека Смита от ружья.
— Положу, когда время придет. Не раньше. — Он пошел по двору, все время оглядываясь по сторонам.
— Тебе придется научиться обходиться без него, Джек, — сказала Денни. — Ходить без ружья и ночью и днем…
Слова застряли у нее в горле.
Вокруг двора двигались тени. И отбрасывали их не деревья и не сараи. И не сова, перелетавшая с ветки на ветку. Не ветер, играющий макушками деревьев.
Тени эти выползали из-под деревьев и из-под сараев и приближались к двору.
Бесшумные, как полет совы.
Джек Смит, ничего не подозревая, шел к мельнице. Задрал голову, торопился, будто завороженный круговыми движениями крыльев. Он не видел теней, а у Денни словно язык к нёбу присох. И тут она словно от ночного кошмара очнулась.
— Джек… Джек! — взвизгнула она. — Джек!
Он резко развернулся.
Тени окружили его, раздался приказ, железный голос Закона:
— Ружье на землю, руки вверх, Джек Смит.
Он замер на мгновение, потом рывком поднял ружье и направил его на Денни.
— Сука! — заверещал он. — Чертова сука!
Из его ружья полыхнуло, следом раздалось множество выстрелов. Сначала один, остальные — потом. Денни почудилось, будто ее пчела в ухо укусила, а в руку вонзилась иголка.
— Джек! Джек! Я их не приводила! Я их не приводила. Нет. Нет… Клянусь тебе!
Она кинулась вперед, но отделившаяся от дома тень схватила и удержала ее.
— Все в порядке, мисс. Спокойнее.
Он выглядел как полицейский, вел себя как полицейский, от него за версту полицейским пахло.
— Пустите меня, — начала отбиваться Денни. — Я хочу к нему…
— Стойте, где стоите, мисс. Его уже достали. Он на земле…
Внезапно она перестала биться и затихла в руках полицейского.
— Он застрелил меня, — ошеломленно проговорила она. — Он застрелил меня.
— Это вряд ли, слишком уж сильно вы лягаетесь. Вряд ли он вас насмерть застрелил. Садитесь вот сюда, на ступеньку, вот так. Посмотрим, не ранил ли он вас.
Денни опустилась на ступеньку, на которой стояла всего три минуты назад. Она сидела лицом к залитому светом двору, но теперь это был не лунный свет. Из-за дома появились машины, высвечивая распростертую на земле фигуру: руки раскинуты в стороны, ружье валяется в метре от него, три человека стоят рядом, один — опустился на колени. Дверцы хлопают, ботинки по гравию шуршат. Громкие голоса переговариваются.
Денни поставила локти на колени и закрыла лицо руками.
— Так тихо было, — проговорила она. — Так тихо. Мы даже поговорили об этом. О том, что можно услышать в буше, если хорошенько прислушаться. Например, как стрекоза на лист опускается. А вы все это время вокруг сидели…
Рядом с первым полицейским показался еще один человек. Они крутили ее, ощупывали. Сначала правую руку, потом ухо. Все время вопросы какие-то задавали, но Денни не слушала и не отвечала.
— Он застрелил меня, — повторяла она, впав в прострацию. — После всего, что я для него сделала!
Полицейские оставили ее в покое и начали что-то обсуждать.
— Похоже, получила свинец в руку, одна дробинка ухо задела. Остальное — в норме.
— Шок, наверное. Надо было взять с собой врача.
— Что там с ним? — кивнул один полицейский в сторону лежащей на земле фигуры.
