Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
– Ну что, полегчало? Оклемался? – опять забурлил над ухом докучливый артиллерист. – Сам-то из каких краев будешь?
– Из Луганской области.
– А-а-а, так мы с тобой почти земляки. Я из-под Полтавы. Тогда соседся поближе. Здесь все стараются свояков найти. Вон, гляди. Там казахи или узбеки сидят. Подалее татары сгрудились. А недалече, похоже, москали. Говор у них особый. Всё больше «а» вместо «о».
Как уж сосед сумел разобраться в этом море голов, Веденин так и не смог понять. У всех понурые печальные лица, поношенная однообразная одежда. Чтобы не затягивать малоинтересный для него разговор, Семён принялся снимать тряпичную обмотку с ноги, на которой ещё чудом сохранился один ботинок, задумав намотать её на голую ступню другой, которая почти окаменела от долгого хождения по горячей степной дороге.
– А меня, Семён, зови Остапом Игнатьевичем. Я вижу, ты парень ещё молодой, крепкий. Сколько тебе рокив? Двадцать один, говоришь? Ну вот видишь, уже не мальчик, хотя многого ещё не знаешь. Теперь как? Каждый сам за себя. А как же. На всех у немцев харчей не хватит. Нету более ни командиров, ни комиссаров. Были и все вышли. Все на одно лицо стали. Разумеешь?
Чтобы никак не отвечать на неприятный для него речитатив Остапа, который стал ему всё больше надоедать, Веденин только мотнул головой, затем лёг на землю и повернулся спиной к соседу.
– Да ты не ерепенься, красноармеец, – голос артиллериста стал издевательски насмешливым. – Деваться тебе некуда. Я вижу, что у тебя даже «сидора» нет?
Веденин опять присел: «Ясно, не отцепится, собака», – и отрицательно качнул головой. Ни вещмешка, ничего другого, кроме потрёпанных гимнастёрки, штанов да одного ботинка, у Семёна не было.
– Ну вот видишь, – почему-то обрадовался его собеседник. – Война, парень, это такая штука, что надо загодя быть ко всему готовым. Я хоть из артиллерии, но больше служил по снабженческой части, и вот этот сидор всегда был при мне на всякий случай, в том числе и для плена. Так что, голубок, будь при мне, ну и я тебя, убогого, может быть, не забуду. Кстати, слышишь, уже бьют по шпале. Значится, что немцы к обеду кличут. А ты-то куда собрался?
Остап иронически оглядел Семёна:
– Куда тебе суп наливать будут? В ладони? Ха-ха-ха, – раскатисто рассмеялся артиллерист, похоже, очень довольный своей шуткой. Верно, богатое воображение нарисовало ему комическую картину, как суповая жидкость проливается сквозь подставленные ковшиком ладони бедного Семёна. – Дура, так не пойдет. Может быть, я тебе помочь захочу. Может быть, у меня в сидоре есть лишняя крышка от фляги, куда и суп нальют и кашу положат. – Снабженец запустил руку в свой бездонный вещмешок. – Хотя просто так я тебе ничего не дам. Нет у меня такой привычки. Ты пошукай у себя по карманам. Может, рублей десять где и завалялись? А?
«Удавить бы гада», – мелькнула мысль в голове у Семёна. А вслух сказал:
– Денег у меня нет.
– А ты не торопись. Погляди, погляди. У такого видного парня всегда чего-нибудь есть. Девок-то, поди, цветами да конфетами угощал? А на это деньга нужна.
Делать нечего. Без крышки еды не видать, а без еды – совсем хана. К удивлению Семёна, в кармане штанов он нащупал зажигалку, которую ему так совершенно неожиданно подарила девчушка-соседка, ещё тогда, до войны, в родном Старобельске, когда его призвали в армию в марте 1941 года. Как она осталась при нем, когда взрывная волна выкинула его из коляски мотоцикла метров на десять?
– А что, зажигалка приличная. Металлическая, со звездой. О, гляди, загорелась, – снабженец щёлкнул керамическим колёсиком и теперь с восторгом барахольщика смотрел на взметнувшийся вверх оранжево-синий язычок пламени. – Чуешь, хлопец, германцы опять в рельсу колотят – полдничать скликают, – вновь затараторил бывший артиллерист. – Пойдем и мы с тобою.
Взяв из рук своего новоявленного патрона крышку, которая теперь должна была служить ему в качестве миски, Семён побрёл вслед за своим пройдошистым соседом. Кругом со своих мест один за другим, как галки, которые перед перелётом на соседнее поле вдруг дружно начинают сбиваться в стаю, то тут, то там с насиженных мест поднимались военнопленные и направлялись в сторону, откуда доносились гулкие удары молотком по железу. У Остапа и здесь было всё подготовлено. Он сразу и без колебаний встал в начало очереди к огромному котлу, из которого повар, ещё не сменивший замызганную советскую гимнастёрку, огромным оловянным черпаком на длинной деревянной ручке разливал мутное варево. По мере приближения к полевой кухне очередь делилась на два потока, что давало кашевару возможность ловчее орудовать своим ковшом и наклонять его то вправо, то влево, выливая свою бурду поочередно в подставленные миски, глубокие крышки, пустые консервные банки и даже в изготовленную из свежей глины и веток ивняка примитивную посуду, т. е. во всё то, что попавшие в беду люди смогли найти, приспособить или соорудить из подвернувшегося под руку материала.
Семён ещё только подходил к раздаче еды, а Остап уже успел вылакать свою порцию супа и сунулся к повару за добавкой. Как ни странно, но повар не прогнал его и даже не обматерил, как положено в таких случаях, а, не обращая внимания на слабые возражения других пленных, с готовностью налил ему суп до самых краёв глубокой и вместительной миски. Каждому полагался ещё кусок жмыха от отжатых на масло подсолнечных семечек.
Горячая темная жидкость, которая плескалась в крышке Семёна, можно сказать, была совсем не похожа на суп и, конечно, совсем, даже отдаленно не напоминала ему те наваристые, с мясом и хлебными пампушками борщи из свеклы, перца, моркови, помидоров и пахучих кореньев, которые так хорошо готовила для семьи родная мать. Он выловил со дна своей так называемой миски два разваренных капустных листа и более ничего.
– А ты что удивляешься, землячок, – пронырливый снабженец снова подсел под бок Семёна. – Хлебай своё пойло. Я тебе так скажу. Немец просто так кормить не будет. И правильно. Ты посмотри, сколько народа. Никакой жратвы не хватит. А если правильно вести себя будешь, с пониманием, то и здесь жить можно. У меня теперь везде свои люди. Кто при кухне, кто при санчасти. Есть один пленный военврач, так немцы его главным медиком назначали. Дали ему какие-то таблетки. Аспирин что ли. Может, и спирт ещё дадут. Так что нужный человек. Контакт налажен. Пригодится. А через переводчика из наших можно и табачок раздобыть. Конечно, надо опять же действовать с умом, не торопясь, а там, глядишь, при связях-то, германец и должность какую хлебную выправит. Я ведь всё-таки служил по снабжению, многое повидал, не только снаряды пересчитывал. Так что, парень, держись за меня, не пропадёшь. Я тебя к делу пристрою, да и обувку подберу. Ну чего буркалы выкатил? Дело говорю. Да, вот ещё что. Харю-то вымой в своем болоте, чтобы красивше был.
– А это ещё зачем? – устало спросил Семён, который давно понял, что набивавшийся в друзья артиллерист-снабженец был гнидой отчаянной.
– Чудак, здесь иногда молодухи да вдовые из ближайших хуторов подходят. Ищут своих мужей или братьев среди пленных, а некоторые подбирают себе мужиков в примаки. Говорят охране, что муж или сродственник какой. Пока, немцы отпускают, но это дело непростое. Многие хотят вырваться на свободу, а немногих берут. Здесь, парень, тоже головой надо действовать. К ограждению вовремя протиснуться, да чтобы охранник не отогнал, да чтобы баба какая внимание обратила. Все же кричат, руки тянут за подачками, – кому кусок хлеба, кому картошка и яйца. У меня какой ведь резон. Ты хлопец молодой, симпатичный, мускулистый. У баб нарасхват будешь. Я, как видишь, ни лицом, ни ростом не вышел, да и возраст не тот. Зато на уговоры горазд. Она тебя возьмёт, а мы с ней столкуемся, что я или старший брат, или дядька. Придумаем чего. Я с одним переводчиком договорюсь, чтобы он подготовил ситуацию. А? Лады?
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
