Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
– Что это вы, барышни, собаку мучаете? И чего это вдруг разоделись? Никуда не пущу, родители приедут, тогда можете идти на все четыре стороны.
– А мы никуда и не собираемся, бабулечка. Мы к контрольной готовимся, сейчас только кое-что примерим и сразу сядем учиться, – глазом не моргнув, соврала Майка.
Баба Лиза не уходила и подозрительно рассматривала девчонок.
– Знаете, что по радио сказали, – не унималась она, – ночью начнется полное обледенение, могут отключить свет и воду. Сейчас уже транспорт почти не ходит.
Девочки переглянулись. Это означало, что ребята, скорее всего, не доедут. Ромкина шахматная школа в центре города, а Виталька месяц назад переехал в новый дом в получасе езды на автобусе.
Лицо бабушки Лизы раздвоилось, и вторая половина заговорила голосом Софьи Марковны:
– Девочки, пошли чай пить с вареньицем, я коржиков напекла.
Обе бабушки приветливо улыбнулись, отчего стали еще более похожими. Они были близнецами, но старели по-разному. Лиза быстрее облысела, а у Софьи почти не осталось зубов, но когда они оказывались рядом, их можно было перепутать.
Девочки нехотя поплелись на кухню. Шестое чувство подсказывало, что будет облом, ребята не придут и все приготовления напрасны.
На плите отплевывался закипающий чайник. В желтом пятне низко висящей над столом лампы золотилось медовое печенье, рядом с которым стояла полная до краев розетка вишневого варенья. Вокруг в зубчатых блюдечках хороводили нарядные чашки с блестящими лепестками ложечек, и пузатый заварочный чайник был укутан в вафельное полотенце. Эта уютная картинка буквально сразу была нарушена Майкиной неуклюжестью. Она потянулась за печеньем, и ее грудь, как снаряд, пролетела над чашкой, но ударила по вазочке с вареньем. На белой скатерти растеклось темно-багровое пятно. Таня вздрогнула. Бабушки синхронно всплеснули ручками и бросились спасать ситуацию. Майка выглядела не столько виноватой, сколько погрустневшей и раздраженной.
– Невезуха сегодня, – обреченно заметила она, – и все с этого контуженого началось.
Танька удивленно посмотрела на подругу. Бабушки заинтересованно прислушались.
– Утром перед школой военрук наехал, – продолжила Майка, – я даже и не очень опаздывала, спокойненько так себе шла. А он, как кретин какой: «Чего это ты еле ногами перебираешь, бегом давай, звонок скоро». Я ему: «Мне бежать тяжело сегодня», – а он типа разговорчики, беги давай. А у меня живот болит, сил нету, первый день месячных. Хотела объяснить, что у женщин бывают такие дни, когда их нельзя не только заставлять бегать, но и раздражать тоже. Тут он совсем озверел, стал орать, что к директору поведет, и, главное, в спину толкает, я чуть не навернулась. Я ему: «Вы чего руки распускаете», – а он: «Я войну прошел, за таких, как ты, кровь проливал», – а самого аж трясет. Знаете, что я ему сказала? «Ты на войне проливал, а я каждый месяц проливаю, и ничего».
Танька заржала, а бабушки после минутного замешательства быстро пришли в себя и набросились на внучку. Они возмущались, что Майка позволяет себе так разговаривать со взрослыми, что если она свой язычок не укоротит, то когда-нибудь договорится до цугундера. Что такое цугундер, девчонок не интересовало, как и то, что обе бабушки знали это не понаслышке, побывав в шкуре жен политзаключенных. Подружек больше интересовало другое: когда бабульки отойдут ко сну и, главное, придут ли мальчишки.
Неожиданно лампа над столом вспыхнула и погасла. Холодильник сдавленно рыкнул, и квартира погрузилась в глухую темноту. Сразу стало слышно, как в окна ударило ледяным ветром с дождем. Бабушка Лиза пошла на лестничную площадку справиться у соседей о наличии света в их квартирах, а Софья Марковна пыталась на ощупь найти в шкафчике свечу. Девочки прилипли носами к оконному стеклу и с ужасом констатировали, что вокруг не было ни одного светлого пятна, только некоторые окна начинали блекло светиться дрожащими огоньками свечей.
– Не придут, – сказала Майка.
Таня промолчала, потом отошла от окна и зашептала в темноту:
– Он придет, вот увидишь… Мы сегодня будем целоваться, точно будем, я знаю. Вот глаза закрываю и чувствую, что его губы теплые и сухие. У него на нижней губе ранка, а из нее чуть-чуть сочится кровь, а я так нежно и осторожно языком проведу, а потом прижмусь сильно…
В десять тридцать стало ясно, что гостей не будет. Телефона у Майки не было. Этот фактор был огорчителен, как сейчас, например, но если брать во внимание возможность дурить родителей, то это, несомненно, помогало, иначе они бы звонили и проверяли Таньку на каждом шагу.
Таня стояла в прихожей, раскачиваясь на тонких ногах. Она взяла протянутую подругой свечу и переступила порог. Ее лицо с влажными карими глазами, круглыми, как чашки чая, высветилось в проеме двери. Майя не сразу сообразила, что же в Таньке показалось ей странным и незнакомым. Только наутро, когда нашла очки, поняла, что именно, но было уже поздно.
Виталик прилетел в школу ни свет ни заря и в нетерпении стал поджидать девчонок. Только они могли объяснить происходящее. Вчера вечером, когда началось погодное светопреставление, он остался дома. Свет у них не отключали, и он смотрел хоккей, как вдруг, часов в одиннадцать, позвонили родители Ромки и спросили, дома ли Виталик и не знает ли он, где может быть Роман. После шахмат он не вернулся домой, и они очень волнуются. Виталик, конечно, не стал распространяться о том, что они собирались к девчонкам, и удивился, чего это Ромку понесло туда, уж не влюбился ли он в Таньку. Среди ночи был еще один звонок, но отец ответил, что Виталий спит, и посоветовал Ромкиным родителям прозвонить больницы, может, не дай бог, парень ногу сломал или еще чего, всякое может случиться в такую погоду.
Виталька нафантазировал бог знает что. Ночью ему снилось, что девочки абсолютно голые сидят за одной партой с Романом и не хотят пускать Виталика к себе. Он ругал себя последними словами и ревновал Ромку к обеим сразу.
В учительской было шумно. Несмотря на ранний час, собрались все учителя. В коридоре появились несколько милиционеров, которые тоже прошли в учительскую. Происходило что-то непонятно-тревожное. Виталька решил, что поджидать компанию на улице будет правильнее. Первой появилась Майка. Она сразу, как кошка, зашипела, что даже не хочет с ним говорить, что настоящие мужики плюют на плохую погоду и приходят, если обещали. Из ее слов Виталик понял, что Ромка все-таки пришел к девчонкам, хоть и поздно. Танька тогда уже минут пять как ушла, и он кинулся за ней вдогонку. Вид у него тогда был такой, будто его достали из морозилки. Он шел из центра города пешком и превратился в форменную сосульку, но, если человек любит… Виталик прервал Майкины рассуждения по поводу силы любви вопросом, который возмутил Майку:
– А где же они ночевали?
Майка выпучила на него глаза:
– Что значит где?
Виталик многозначительно усмехнулся и, выдержав паузу, произнес тише, чем обычно:
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
