— Моя дорогая Ли, — прошептал Чед, его пальцы погрузились в ее влажное лоно, лаская и возбуждая. Когда она попросила о пощаде, он вошел в нее уверенным мощным движением.
— Посмотри на меня! — прошептал Чед. Его синие глаза потемнели, волосы растрепались, на скулах алел жаркий румянец. Они не сводили с друг друга глаз, и когда наступила разрядка и его семя устремилось в ее лоно, то они продолжали улыбаться друг другу. Теперь это была улыбка благодарности.
Как только Ли, Чед и Сара спустились вниз, все обменялись рождественскими подарками. Лоис надулась, когда увидела, что Чед уже отдал подарок Ли, не дав возможности остальным насладиться ее удивлением. Но она смягчилась, когда Ли открыла изящно завернутую коробку, предназначенную, по словам Чеда, для Сары, и достала оттуда шубку из рыси.
Ли радостно вскрикнула и тут же надела на себя роскошный мех. Чед был в восторге от своей хитрости.
— Я думаю, Сара не будет возражать, если ты ее пока поносишь, — весело заметил Чед. И Ли, к удовольствию Диллонов и приведя в смущение собственных родителей, бросилась ему на шею и расцеловала.
Сара получила музыкальную шкатулку, маленькую модель «Кадиллака» вместо велосипеда и огромного белого медведя. Что ж, огромному тигру, до этих пор единственному хозяину детской, придется потесниться.
Когда Чед развернул предназначенный для него пакет и вынул оттуда фотографию Ли и Сары в серебряной рамке, глаза его как-то странно заблестели. Он так крепко обнял обеих, что Сара обиженно заплакала. Ее вызволила бабушка Диллон. А когда Чед целовал Ли, у Амелии на глаза навернулись слезы.
Лоис получила в подарок изящную фарфоровую статуэтку от Чеда и Ли, а для Харви они приготовили набор клюшек для гольфа. Своему будущему свекру Ли подарила великолепный кожаный ремень, мечту настоящего ковбоя. Но чтобы оценить подарок, которым решил порадовать отца Чед, всем пришлось ненадолго выйти во двор. У гаража стоял новенький трактор, и Стюарт решил немедленно его опробовать. К счастью, Амелии удалось его отговорить. Миссис Диллон оценила книгу старинных рецептов, приготовленную ей в подарок Ли, и новый кухонный комбайн, подаренный Чедом.
Индейка удалась на славу, и они засиделись допоздна, обсуждая предстоящую свадьбу.
Неделя между Рождеством и Новым годом оказалась просто сумасшедшей. Хлопот оказалось предостаточно. Чед и Ли постепенно перевозили вещи Ли в дом Чеда, хотя и решили, что пока не будут продавать уютный домик.
Ли выбирала себе платье к свадьбе, а это оказалось совсем непросто. Молодой женщине хотелось, чтобы оно было одновременно и нарядным и достаточно простым. Все-таки это ее второй брак, гостей будет немного, да и свадьба состоится в доме Диллонов.
Уже перед самым Новым годом Чед помахал у Ли перед носом билетами на самолет, а когда ей удалось все-таки добраться до них, выяснилось, что медовый месяц они проведут в Канкуне.
— Две замечательных недели на солнце, мы будем бегать голыми по белому песку…
— И прибежим прямо в тюрьму, — со смехом прервала его мечтания Ли.
— Они нас не поймают. Мы будем бегать по ночам.
— Надеюсь, по ночам мы будем не только бегать? А где будет Сара все это время, пока мы голышом будем скакать по пляжу?
— У бабушки и дедушки Диллон. Они ради нее перевернули все вверх дном. Или это все из- за свадьбы? Не знаю. Там просто сумасшедший дом.
— Чед, а ты уверен, что твоя мать и в самом деле хочет этим заниматься? Моя мама с удовольствием взяла бы все хлопоты на себя. — На самом деле, Лоис просто в штыки приняла известие о том, что свадьба и прием пройдут в доме у Диллонов.
— Маме это нравится. И потом, я пообещал твоей матери, что она сможет устроить для нас прием после нашего возвращения из Канкуна.
— Ты прирожденный дипломат! — Звонкий поцелуй в щеку стал Чеду наградой. «Неужели ему все-таки удастся приручить мою мать?» — с тайной надеждой подумала Ли.
День первого января выдался ясным и холодным. Ли проснулась свежей и хорошо отдохнувшей. Они с Чедом заранее решили, что тридцать первого декабря спокойно поужинают у нее дома, после чего Чед ушел, ворча по поводу того, что пить шампанское в полночь ему придется в полном одиночестве у себя дома.
Все утро Ли собирала вещи, приводила себя в порядок, делала прическу, старалась не забыть ничего, что может понадобиться Саре во время ее пребывания на ранчо. В полдень приехали родители Ли, чтобы отвезти ее в дом Диллонов. На Ли были джинсы и свитер. На голове красовались бигуди, и похожа она была на кого угодно, только не на счастливую невесту.
— Ли, ну что же ты, в самом деле? — с упреком сказала ей мать.
— Я закончу одеваться там, мама. Не волнуйся. К четырем часам гусеница превратится в прекрасную бабочку.
Так и произошло. Белоснежный костюм из крепа с льдисто-голубой блузкой, который в конце концов купила Ли, стал прекрасным нарядом для второго бракосочетания, проходившего дома. Молодая женщина собрала волосы в низкий пучок на затылке, выпустив несколько игривых вьющихся прядей. Единственным украшением невесты, кроме колец с сапфирами, были крошечные серьги с жемчугом. Ли выглядела великолепно.
Ли ужасно нервничала. И это удивило ее саму. Она не припоминала, чтобы перед свадьбой с Грегом она пребывала в таком состоянии. Она тогда была девственницей, но первую брачную ночь ждала с меньшим нетерпением, чем медовый месяц с Чедом.
В последние несколько недель Ли не один раз спрашивала себя, почему она спала с Чедом до свадьбы. Ее взгляды не изменились. Она по-прежнему не принимала секса без любви и вне брака. Ее саму шокировало сознание того, насколько быстро она уступила Чеду и своему собственному желанию. Куда делись ее угрызения совести?
Может быть, так случилось потому, что рождение Сары невероятно сблизило их? Они оказались в такой пикантной ситуации, хотя не были даже знакомы. Или, возможно, Ли слишком часто горевала о том, что могла бы дать Грегу больше любви и ласки. И не желала тратить время впустую с Чедом. Минуты любви бесценны. Ли узнала это на собственном, весьма горьком опыте. И она ничуть не сожалела об упоительных часах близости с Чедом.
Но близость эта нисколько не уменьшила ее желания. Их страсть разгоралась все больше и больше. Слова священника, которые он произнесет в присутствии свидетелей, только сделают законными те обеты, которые они уже дали друг другу. Ли знала, что они принадлежат друг другу навсегда.
Тогда почему она так нервничает? Откуда это странное, необъяснимое предчувствие беды? Ли не испытывала подобного страха с того вечера, когда она в последний, как оказалось, раз умоляла Грега не уходить…
— Господи, нет, — Ли закрыла глаза, пытаясь отогнать тревожные мысли. Букет гардений, присланный Чедом, задрожал в ее руках.
— Ты что-то сказала, дорогая? — спросила ее мать.
Прогоняя дурные предчувствия, Ли ответила:
