Дом 55 оказался длиннющей кирпичной многоэтажкой с несколькими арками. Но лишь за одной из них была водосточная труба. Обычная, видавшая виды старая и ржавая труба почему-то очень воодушевила Инку. Обрадовавшись как дитя, Чудновская ринулась к ней и начала активно осматривать и ощупывать.
– Чего ты там ищешь? – спросила я.
– А вдруг в ней кроется какой-нибудь подвох? – предположила Инка, начав зачем-то простукивать древний водосток.
– Да какой подвох? Преступникам нужно лишь одно, чтобы в ней дыры размером с пакет с деньгами не было, – возразила я. – Хватит, пойдем местность осматривать.
Но было поздно. Не выдержав Инкиной атаки, труба сдалась, и от нее с хрустом и грохотом отлетели три нижних колена.
Чудновская с ужасом смотрела на дело рук своих, а я, чуть не лопнув от возмущения, зашипела:
– Криворукая! Это ж надо так исхитриться, чтобы сорвать операцию! Куда теперь выкуп класть?! Настюхе что, на три метра подпрыгивать или стремянку с собой переть???
– Прости, Наташка, не ругайся… Я же не нарочно, – заскулила Инка. – Ну кто знал, что это такая рухлядь? Я как лучше хотела! Давай попробуем ее обратно пришпандорить.
Если вы никогда без специальных инструментов не чинили водосточную трубу, то скажу вам прямо – не стоит и пробовать. Процесс настолько непрост и трудоемок, что и описывать не хочется. Кончилось тем, что, сидя на закорках у Инки, через двадцать минут адских усилий, путем уплотнения стыка мокрой газетой из ближайшей помойки я воссоединила трубу.
Грязная, злая и еле живая от усталости слезла с могучих Инкиных плеч и заключила:
– Остается только надеяться, что до пяти кусок снова не отвалится.
Инка выглядела не лучше, ведь роль кариатиды в нашем нехитром скульптурном ансамбле по естественным причинам выпала ей.
Взмокшие и измотанные, мы кое-как осмотрели окрестности и, не обнаружив никаких тайных отходных путей, кроме тех, которые имелись на карте, пустились на поиски места наблюдения.
До трех оставалось всего четверть часа, а мы пока даже не представляли, где можно с комфортом засесть. После приключения с трубой устроиться хотелось с максимальными удобствами.
Улица Приборова не радовала разнообразием едален, по крайней мере, в той части, где нужно было устроить наблюдательный пункт. Выбирать оставалось между дорогущим пафосным французским рестораном и отстойнейшей закусочной. Выбор пал на ресторан. Для подобного заведения выглядели мы, мягко говоря, не ахти – потрепанные, потные и взлохмаченные. После возни с проклятой трубой джинсы и свитера украшали пятна ржавчины и грязи, а Инка даже как-то умудрилась порвать бейсболку.
В общем, видок был еще тот. Но, как говорится, не одежда красит человека…
Правда, портье скорее всего придерживался иных взглядов. Когда мы с Чудновской гордой и независимой походкой вошли в доверенное ему заведение, он с неприличной скоростью ринулся нам навстречу. Народа в ресторане было две калеки с половиной, но выглядели все очень достойно.
– Добрый день! Нам нужен столик на двоих, – со всей возможной небрежностью и даже слегка высокомерно произнесла я.
Сбитый с толку привычной интонацией, портье замешкался и ответил:
– Добрый день. Проходите, пожалуйста…
С опаской поглядывая на нас, он показал на столик у окна.
– Нет, этот столик нам не подходит, – капризно заявила я. – Хотелось бы в глубине, но с видом на улицу.
Удовлетворив мою просьбу, портье посадил нас за весьма выгодный со стратегической точки зрения стол. Сразу же подскочил официант и галантно положил на стол меню в дорогих, кожаных, с золотым тиснением переплетах. Портье, не спуская с нас глаз, застыл в глубине зала.
Увидев цены, я горько вздохнула и угрюмо поинтересовалась у Чудновской:
– У тебя кредитка с собой?
– Ага, – беззаботно ответила состоятельная Инка.
– Тогда поехали…
Мы сделали нехилый заказ, и портье отмер. Вероятно, он решил, что мы сумасшедшие жены олигархов и забавляемся тем, что время от времени шокируем уважаемую публику эксцентричными выходками.
Стрелки на стилизованных под старину часах на стене ресторана показывали половину четвертого. Ожидая заказ, мы вперились взглядами в улицу. Нервное напряжение нарастало, но ничего не происходило – торопились по своим делам редкие, ничем не примечательные прохожие, проезжали машины…
– Надо бы позвонить Петрову, отчитаться, – заметила Инка.
Мысль была правильной, позвонить следовало. Я набрала номер, и Володя взял трубку:
– Привет, Натуля! Как вы? Без приключений?
– Мы – и без приключений… Как же! Но не важно, все обошлось, – я предпочла не вдаваться в подробности. – Главное – никаких левых ходов-выходов на поверхностный взгляд мы не обнаружили, наблюдательный пункт нашли. Сидим, ждем.
– И где это?
Я сказала название ресторана, и Петров присвистнул:
– Губа не дура! Век бы в такой засаде сидел. А я сейчас у Насти. Повторим инструктаж, и – на дело.
– Мы тут не только фуа-гра откушать собираемся, – немного обиделась я. – Мы за улицей во все глаза следим, только совершенно не понимаем, кого выслеживаем…
– Не дергайтесь зря, просто сидите и смотрите, – серьезно сказал Володя и добавил: – Я уже примерно представляю, кого вы увидите…
После этого заявления мы потеряли остатки покоя.
– Наверное, Петров по своим каналам буквально после нашего ухода напал на след вымогателей, – предположила Инка. – И не удивлюсь, если это – чеченские террористы, – вернулась она к версии номер один.
Нам принесли вкуснейший обед, но кусок просто не лез в горло. Боясь оторвать взгляды от окна, мы ели, практически не глядя в тарелки, что плачевно сказалось на и без того «убитой» одежде. Чтобы не задерживаться в случае стремительного развития событий, мы заблаговременно расплатились с официантом, и портье одарил нас лучезарной улыбкой.
Время мучительно тянулось, но, наконец, стрелка приблизилась к пяти, и мы увидели хрупкий силуэт Стрепетовой.
Настя торопливой походкой шла по другой стороне улице к арке. Через пару минут она вышла уже без пакета и, не оборачиваясь, устремилась обратно, в начало улицы, к машине Володи.
В пять с минутами дорогу перешла элегантная дама в темных очках и длинном плаще и уверенной походкой направилась к дому пятьдесят пять.
Что-то в ее облике показалось мне знакомым, но Инка опередила меня, больно схватила за локоть, ткнула пальцем в окно и выдохнула:
– Аллочка!
Мигом вытащив из сумочки предусмотрительно прихваченный театральный бинокль, я вгляделась в женщину. Я видела ее в профиль, как на фото, и сомнений не было – к арке целенаправленно шла любовница Захара собственной персоной.
