Последнее, что Юлия увидела перед тем, как потерять сознание, был шприц, содержимое которого ей вкололи прямо в шею.
Глава 43. Кровавая исповедь
Любовь Романова сидела у постели Серебрякова и ласково, почти молитвенно гладила его руку. Владимир уже отошёл от последствий операции, и теперь ему осталось только выздоравливать. И выздоровление это продвигалось семимильными шагами, так как, хотя Серебряков и боялся поверить своему счастью, но, кажется, Снежная Королева растаяла и превратилась в обычную влюблённую женщину.
Об этом свидетельствовали такие факты, как то, что Романова день и ночь сидела возле постели раненного, прикармливала его вкуснейшими яствами домашнего приготовления, гладила его руки и смотрела на Володьку так, как только может смотреть любящая женщина.
Конечно, Любовь сопротивлялась слишком ярым попыткам Володи выразить свою нежность, но уже далеко не так яростно, как когда-то, и порою между ними проскальзывал лёгкий поцелуй. А когда Владимир стремился заключить её в объятия, сама осторожно прикасалась головой к его груди, чтобы он ненароком не порвал неосторожным движением наложенные на живот швы.
От всего происходящего Владимир был на седьмом небе от счастья, и врачи уже не сомневались в его скорейшем выздоровлении.
* * *
Глеб Волшанский с закованными в наручники руками, опустив голову, сидел перед следователем по особо важным делам майором Любовью Романовой, испепеляемый её гневным взглядом. А вот во взгляде Глеба царила безучастность.
– Рассказывайте, – наконец бросила Волшанскому Люба. А будете молчать, здесь с вами церемониться не будут. Вы же не мальчик, наверное, знаете, как менты могут выбивать признания?
Глеб вздрогнул.
– Нет, – зябко поёжившись, покачал головой мужчина, – я не собираюсь ничего скрывать. Наверное, если бы меня не схватили, я бы покончил с собой. Уже не было никаких сил жить этой двойной жизнью… с этим грузом на душе…
– Но как? Как вы могли?! – вскинулась Люба. – Уважаемый человек, состоятельный бизнесмен, известный всей Москве. И… три зверских убийства?! И угрозы, преследования и доведение до самоубийства Марии Евдокимовой – вашей воспитанницы, вашей Галатеи, вашей возлюбленной, наконец! За что? Вы что – сумасшедший?!
– Возможно, – мрачно протянул Глеб. Знаете, у меня была очень суровая мать. Она наказывала меня, унижала. Я обязан был часами стоять в углу на коленях за малейшую провинность, меня часто секли, так что, возможно, с тех пор я и возненавидел женщин…
– Но Мария-то что вам сделала? – продолжала возмущаться Любовь.
Глеб снова вздохнул.
– Да ровным счётом ничего. Она виновата только в том, что была слишком красивой, слишком обаятельной, слишком способной, и затмила своей красотой другую девушку, у которой был властный и очень очень богатый отец. Деньги в наше время делают всё, знаете ли… Женщины готовы на все ради денег, но вы даже представить себе не можете, на что ради них готовы мужчины…
– Так, – снова собравшись с духом, сухо продолжила Любовь. – А вот теперь рассказывайте всё с самого начала и как можно подробнее.
– Когда я встретил Марию, – начал Глеб, – мне показалось, что я встретил женщину своей мечты. Единственную. Когда она врезалась в меня и подняла на меня свои заплаканные глаза, светлые и глубокие, как волшебные озера, у меня даже сердце замерло… Я помню этот миг. В буквально смысле слова замерло. Как пишут в книгах… Она была так красива, так женственно-прекрасна… Как фея… Я женат, но я не люблю свою жену. Женился на ней скорее по расчёту – её деньги дали старт моему бизнесу. А вот Машу я любил… Больше всего на свете…
– Любили?! – снова возмутилась Романова. – Да ведь вы её с ума свели и довели до самоубийства! А если бы она не покончила с собой, вы убили бы её сами!
– Да, любил, – равнодушно подтвердил Глеб. – Пока она не предала меня… И не спуталась с этим размазней из кинофильмов… Александром как его там?… И как раз тут вмешался отец Юлии Корниловой, и все мои чувства уже не имели никакого значения перед давлением этого зверя.
– Та-а-к, – протянула Любовь, – а Корнилов-то тут причём? Он вполне порядочный человек.
– Порядочный… – так же равнодушно согласился Глеб. – Но при этом бывший бандит с огромными деньгами, который полмира на них купить может. И все эти бандитские замашки у него остались. Если перейти ему дорогу, он превратится в танк, который размажет тебя по асфальту и не заметит.
– Да рассказывайте же уже всё по порядку, – прикрикнула на Глеба Романова. Хватит ходить вокруг да около!
– Всё началось с того, – всё так же апатично продолжил Глеб, – что я проиграл в казино крупную сумму денег. Настолько крупную, что это грозило мне разорением. Видите ли, игра – моя слабость…
Так вот, Роман Витальевич Корнилов заплатил за меня долг и поставил в полную зависимость от себя. Теперь я был должен ему, что было зафиксировано даже документально. Долг он пообещал простить и даже заплатить мне ещё очень крупный гонорар, если его дочь Юлия прославится и станет самой известной моделью России. Так бы и было, если бы не Мария…
– Понимаете, с Юлией я работал по найму, а с Марией, потому, что любил её. Я выпестовал из неё профессиональную модель, как Пигмалион вылепил из глины свою Галатею. Но когда Мария стала действительно известной, то этим она перешла дорогу Юлии Корниловой, о которой уже начали забывать. И тогда Юлин отец пришёл ко мне снова и угрожал закатать меня в бетон, если я не исправлю ситуацию. И я ни секунды не сомневаюсь, что он не шутил…
– Мне нужно было что-то срочно предпринимать, и я начал действовать. Но не думайте, я не хотел её смерти. Я лишь хотел, чтобы она ушла из модельного бизнеса, но мои действия получились слишком радикальными… и вот её нет, – в этот момент у Глеба на глаза навернулись слёзы и, казалось, что голос его задрожал и стал тоньше, чем обычно.
– Вытрите свои крокодильи слёзы и продолжайте, – сердито прикрикнула Люба, чтобы привести его в себя.
– Хорошо. Сначала я заразил Марию опасной инфекцией. Нет-нет, я не хотел, чтобы она умерла или её покалечили. Просто думал, что после этой болезни ей уже будет не до показов, и она отойдёт от модельного бизнеса. Но я ошибся. Инфекция оказалась очень опасной, она едва не умерла, ей грозила ампутация конечностей, и тут как черт из табакерки появился этот слюнтяй… Сашенька… Благодаря ему Мария вылечилась и вернулась к работе еще более красивой, более желанной, более сексуальной. Влюблённые женщины, знаете, преображаются в мгновение ока…
– Но кто мешал вам просто уволить её?! Зачем были нужны такие крайности?
– Если бы я её уволил, её взяли бы на работу в любое другое агентство Москвы, и Юлии было бы снова не угнаться за ней. Марию уже знала вся страна, она была слишком известна.
– Ну а убийства? Причём здесь ваши игры с Юлией и Марией?
– Когда затея с болезнью не удалась, я решил свести Марию с ума. Ну, временно, конечно, а не на всю жизнь. Её бы поместили в специальный санаторий, где внушили бы, что она не создана для работы моделью, что ей нужно беречь свои нервы. И тогда она занялась бы чем-то другим и постепенно её слава модели затухла бы. Так она могла бы к тому же остаться моей любовницей…
