В моем холодильнике на почетном месте стояла бутылка водки отечественного производства — образцовый национальный продукт, заточенный специально под селедку и употребляемый по этой причине крайне редко, так как селедку я готовила не чаще трех раз в год, так уж почему-то получалось. Стоял, стоял и вот дождался.
Витек не поскупился, Малгося быстро принесла из кухни кусок черного хлеба. Видно было, что Павлу нужно время, чтобы прийти в себя.
— Я им растолкую? — попросила я, на что Павел одобрительно кивнул.
— Это Павел? — удостоверилась шепотом Наталка, на что теперь уже кивнула Аня.
— В могиле лежит отец Павла и его брата, в этом нет ничего особенного, там мы его в покое и оставим. А вот в больнице гад, то есть Болек, не лежит. Мартуся была права, мотается по родному краю, а кто лежит в больнице — понятия не имею. Конрад…
— Конрада я к батарее пристегнул по твоей рекомендации, — вставил с набитым ртом Павел.
— Конрад, по имеющимся у меня на данный момент сведениям, — продолжала я несколько неуверенно, сбитая с толку последним Павловым заявлением, — влюбился в Клару на всю оставшуюся жизнь…
— Уже разлюбил, — совсем огорошил меня Павел, продолжая налегать на корнишоны и сыр.
— Сколько ему лет? — сурово вмешалась Малгося.
— Младше ее на одиннадцать. Я тут потрудилась и подсчитала. Любил, теперь уже в прошедшем времени. А она на гада глаз положила, вспомните Зузины слова, что Олдяк морщился… А может, Мариэтта, точно не помню… что какая-то девка гаду голову морочит и потому он никак работу не кончит. У меня выходит, что это как раз Клара и есть. На Мариэтту похожа. Если хочет, пусть сам дальше расскажет…
Павел отрицательно замотал головой, по-прежнему налегая на разносолы.
— Ну, нет так нет. Конрада до того переклинило, что он собирался гаду, то бишь Болеку, раз мы уже установили, что это он, отдать здоровую почку для Клариного удовольствия…
Витек громыхнул стулом.
— Эй, никто мне не докажет, что я всего двумя сотками виски набрался, да еще со льдом и закуской! Вот заснуть мог, но такой байды и во сне не увидишь!
— Вот и слушай внимательно, потому как никогда и не услышишь. Гад, пардон, Болек должен был лежать в больнице и дожидаться почки, но оказывается, что-то здесь не срослось, и не лежит…
— Мамуля, — произнес Павел четко и зло.
— Что мамуля и чья мамуля? Конрада?
— Ну не моя же!
— А я ведь о мамуле спрашивала! — рассердилась я. — Недаром мне казалось!
Пришлось Ане снова вмешиваться, так как она была единственным человеком, способным навести порядок в этом дурдоме. Она так грохнула по столу декоративной пробкой, что аж эхо отозвалось.
— Прошу соблюдать тишину! Иначе я ухожу и больше в этом не участвую. Я уже не молоденькая и должна заботиться о своем здоровье! Гад не лежит, но кто-то лежит, если Клара сидела… Совсем ум за разум заходит! Можно мне немножко кальвадоса? Я знаю, что здесь есть.
Витек рванул к буфету — он лучше меня ориентируется, где в доме какие напитки. Обеденный стол при этом опять пришел в движение. На Анином лице читалось удовлетворение, что она так предусмотрительно выбрала за ним себе место и, находясь с внутренней стороны, пребывает в полной безопасности. Мне излишняя подвижность стола не мешала, уже привыкла, и вообще, живу я здесь.
Каждый получил, что хотел, Павел по-прежнему придерживался концепции патриотизма, а я обратила, наконец, внимание на то, что пью. Оказалось — чай. Пришлось срочно перестраиваться и потребовать белого рейнского.
Наталке впервые удалось перекрыть общий шум, и настолько удачно, что ее вопрос был услышан всеми остальными:
— Как ее зовут и где она живет? Мамуля эта! — А пальцем она ткнула в Малгосю: — Мне, пожалуйста, вон того…
Она имела в виду красное вино. Малгося выполнила заказ.
— Флора, — ответил Павел. — Я рассказывал, мухлюет с паршивцем-гадом-Болеком.
— Я просила соблюдать тишину, — напомнила нам уже совсем успокоившаяся Аня. — Давайте по порядку: Конрад влюблен в Клару…
— Был, — поправил ее Павел весьма категорично.
— Принимается, был. Клара положила глаз на гада Болека. По первоначальной версии Болек лежал в больнице и ему требовалась почка, правильно?
Мы предоставили Павлу возможность ответить:
— Правильно.
— Конрад из любви к Кларе согласился отдать гаду свою почку?
Павел скрипнул зубами и допил то, что оставалось в бокале. Витек тут же подлил еще.
— Согласился. Обследовался, и вышло, что годится.
— И мамуля Конрада не возражала? Если я правильно услыхала, ее зовут Флора?
— Флора.
— Объявляю перерыв. Попрошу еще кальвадоса.
Угадайте с трех раз, куда Аня отправилась со своим мобильным? Я начала подумывать, не пора ли мне украсить достойным образом дверь в бойлерную.
Дальше я уже не в состоянии передать, кто что говорил, так как все пытались перекричать друг друга. Но волновало нас одно и то же. Все возмущались, что эта сука готова искалечить родного сына, что Конрад был гораздо младше Болека как минимум лет на пятнадцать, и куда, черт побери, этот проклятый Болек подевался, раз не лежит в больнице?
Я даже не сомневаюсь, что мы получили бы самые невероятные ответы, если бы Аня не вернулась в столовую.
— Судебное следствие возобновляется, — сухо объявила она. — Мать Конрада Каминского, Флоренция, девичья фамилия — Скочигай. Согласно Актам гражданского состояния она является родной сестрой Болеслава Скочигая, имена родителей совпадают. Если бы Конрад был ей чужим человеком, то ее намерение использовать его ради брата было бы понятно, но, по всей вероятности, Конрад является ее родным сыном. Я подчеркиваю — по всей вероятности.
За столом на минуту воцарилась напряженная тишина.
— Кроме того, Болеслав Скочигай вовсе не лежит в больнице. Кто и когда в последнее время видел Болеслава Скочигая собственными глазами?
— Мартуся, два дня назад, — спешно доложила я.
— Я гораздо раньше, почти три недели назад, когда его фотографировала, — с сожалением призналась Наталка.
— Я — никогда, — мрачно заявил Павел, — а Конрад сегодня утром в городе.
Ну разве я могла не похвастать своей проницательностью?
— Так он поэтому Клару разлюбил? Просек, наконец, что она ему лапшу с почкой на уши вешает!
— Но кто же все-таки в больнице лежит? — рассвирепела Малгося.
— Некий Казимеж Лясковский, которому почка вовсе не требуется, так как ему удалили камни неделю назад, — спокойно информировала нас Аня. — За ним ухаживают два человека: Лясковская, его жена, и некий Скочигай, который прицепился к нему как репей и чуть ли не на коленях перед ним ползает, совершенно непонятно, с какой стати.
