Книга По законам гламура - Марина Серова

В этот последний день моих мучений, а заодно и конкурса я после завтрака, когда Полина с Иваном уже уехали в театр, сняла в их номерах и в коридоре свое имущество, то есть камеры наблюдения, собрала вещи, переоделась в новый костюм и к двенадцати часам поехала в театр. В зале я заняла то же место, что и в четверг. Осмотрелась и увидела в ложе первого яруса членов нашего областного правительства во главе с губернатором, а в проходах — телеоператоров с камерами. «О! — мысленно восхитилась я. — Наконец-то наше телевидение снизошло до репортажа, но это, наверное, потому, что здесь сам губернатор!» Тут Ольга, одетая под Глаху, повернувшись ко мне, радостно сказала:

— Здравствуйте, Татьяна Александровна!

— Добрый день… — начала я и осеклась, потому что чуть было не назвала ее Ольгой, но, быстро поправившись, закончила: — Глаха!

За ней ко мне с приветствиями стали поворачиваться все члены жюри, включая и неприступного и недоступного Либермана, который до меня тоже снизошел.

«Видимо, они уже в курсе того, что я разобралась в ситуации, скандал ведь никому не нужен! — подумала я. — А то получился бы не конкурс, а профанация». Я осмотрела зал и с большим интересом стала ждать начала концерта.

Слово взял ведущий. Он чуть ли не со слезой в голосе произнес:

— К великому сожалению организаторов конкурса, жюри и своему собственному, вынужден сообщить вам, что Михаил и Евгений не смогут принять участие в сегодняшнем туре по состоянию здоровья.

Как я и предполагала, были крики: «Долой!», «Жульничество!», «Жюри на мыло!» — и все в этом духе, пронзительный свист и прочий шум, который ведущий стоически переждал, а потом продолжил:

— В связи с тем, что у нас осталось всего два участника: Полина и Иван, проводимый сегодня тур будет заключительным, и вам, дорогие зрители, предстоит решить, кто победит. Этот тур будет проходить в два этапа: сначала конкурсанты исполнят итальянские песни, а потом — русские народные. После этого будет проведено голосование, листки для которого вам уже розданы. Итак, на сцену приглашается… Полина! — торжественно произнес ведущий.

В зале тут же раздались крики: «Полина! Мы с тобой!», «Полина! Ты лучшая!»

Девушка вышла на сцену, смущенно улыбнулась и встала у микрофона. Раздались чудные звуки известной итальянской песни «Санта-Лючия». Сегодня Полина держалась более уверенно, чем в четверг. Голос у нее был приятный, свежий и чистый, но несильный, зато с музыкальным слухом все было в порядке. Полина благополучно допела до конца. Зал проводил ее громкими аплодисментами, а все члены жюри единодушно высказали свое одобрение.

— На сцену приглашается Иван! — объявил ведущий.

Иван пел «Вернись в Сорренто», и я невольно заслушалась — это было великолепно! Когда Иван закончил, в зале раздался гром аплодисментов. Иван коротко поклонился и ушел со сцены. Ему на смену вышла Полина в русском народном платье и исполнила песню о рябине. Когда девушка закончила петь, на сцену вновь вышел Иван. Он был в косоворотке и заправленных в сапоги штанах. «Ой, ты степь широкая! Степь привольная!» — затянул Иван, и у меня даже дух захватило.

Когда выступление обоих конкурсантов закончилось, ведущий вышел на сцену и сказал:

— Уважаемые зрители! Просим вас проголосовать! Эта процедура вам уже хорошо знакома! А чтобы вам было не скучно, в то время, когда жюри будет подводить итоги, перед вами выступят коллективы художественной самодеятельности нашей области.

Вот уж что мне совершенно не хотелось смотреть, так это самодеятельность, и я, наклонившись к Серебровой, тихо спросила:

— А можно мне с вами?

— Конечно, Татьяна Александровна! — радушно сказала она. — Какие у нас могут быть от вас секреты? — и, повернувшись к остальным, спросила: — Никто не возражает?

— Будем только рады, — приветливо улыбнулся мне Толстов.

В кабинете директора все было так же, как и в прошлый раз: чай и неизменные пирожные с печеньем на столе, к которым никто и не подумал притронуться. Все уселись вокруг стола, а я подошла к открытому окну и закурила. Тут Елкин неожиданно спросил меня:

— Скажите, голубушка, а где букашка была?

Услышав это, я чуть дымом не подавилась, но откашлялась и сказала:

— Вы, наверное, имеете в виду «жучок»?

— Да какая разница! — махнул он рукой. — Вы же поняли, что я имел в виду.

— Под подоконником, — ответила я.

— Какая низость! — покривился Толстов. — Это же неприлично — подслушивать чужие разговоры.

— Ну, почему же? — возразила ему Сереброва, скосив на меня смеющийся взгляд. — Иногда это бывает очень полезно для дела!

Принесли урны и вывалили их содержимое на стол — всем не терпелось поскорее узнать результат, а некоторым, например, Либерману, Серебровой и лже-Глахе, развязаться с конкурсом и уехать домой. Подсчитывая листки такой большой командой, мы быстро управились, и оказалось, что с незначительным перевесом победил все-таки Иван, что было, на мой взгляд, совершенно заслуженно.

Сереброва пошла за кулисы, чтобы потом появиться на сцене, а мы вышли в зал, и при нашем появлении очередной ансамбль самодеятельности быстро свернул свое выступление. Зрители оживились, задвигались и уставились на Сереброву, ведущего и Ивана с Полиной, которые появились на сцене, как только ее освободил ансамбль. Иван держал Полину за руку и что-то шептал, а она заметно волновалась и только кивала ему.

— Дорогие друзья! — хорошо поставленным голосом начала Сереброва. — Я рада сообщить вам, что в этом конкурсе совершенно заслуженную победу… — она сделала интригующую паузу, и зал затих, — одержал Иван! — торжественно произнесла Тамара Николаевна. — Давайте же поздравим победителя!

Зал снова разразился аплодисментами. А вот на Ивана было страшно смотреть — побледнев, он закрыл глаза и только все сглатывал и сглатывал стоявший у него в горле тугой комок — видимо, он не ожидал, что победит, и это стало для него настоящим потрясением. Еще бы! Ведь теперь у него были деньги, чтобы отремонтировать их дом.

Когда зал успокоился, ведущий объявил:

— А теперь победитель исполнит для нас песню по своему выбору! Прошу вас, Иван! Что вы будете петь?

Иван, у которого не было микрофона, что-то ответил, ведущий передал его слова в оркестр, и над залом грянуло:

— Эх! Вдоль по Питерской! По Тверской-Ямской да с колокольчиком!

Как же Иван пел! Свободно! Раскованно! От всей души! Ему даже к микрофону подходить не пришлось — его и так было слышно во всех уголках зала! Тут Сереброва, не выдержав, начала подпевать ему, и это был чудный дуэт, потому что голос у нее недаром славился на всю Россию. Осмелевшая Полина тоже стала подпевать, а зал дружно хлопал в ладони.

Песня закончилась, и на сцене появился Дубов. Солидно откашлявшись, он сказал: