– Да! – рявкнул он недовольно.
Он не любил, когда прерывали его размышления. Когда путали стройный ряд его мыслей. Он потом мог сказать что-нибудь не так.
– Иван Сергеевич, к вам тут этот… – Охранник, отвечающий за въездные ворота, осторожно сунул бритую башку в дверную щель. – Бывший опер.
– Чего хочет? – зачем-то спросил Гришин.
– Сказал, вы знаете.
Ушастая, лобастая голова охранника его нервировала.
– Скажи, что ничего не знаю, и гони его к чертовой матери! – вдруг решил Гришин. – Он вообще права не имеет вторгаться на частную территорию и…
– Иван Сергеевич, – нагло перебил его охранник, – он не один.
– А с кем?! – В животе вдруг зародилась какая-то странная боль, будто там кто-то включил электродрель и начал наматывать его кишки на сверло.
– Он с Заломовым каким-то. У того ксива. Майор… Мент… – зачитывал как с листа тупой охранник.
О господи! Гришин странно хрюкнул, вылив в себя последний глоток остывшего кофе, полез из глубокого кресла, потешно дрыгая короткими толстыми ногами.
Заломов Женька! Этот гад, провонявший насквозь табачищем, жалости не знает! Он не Лавров, он договариваться и либеральничать не станет! У него в кармане удостоверение, дающее ему полномочия! Он захочет сейчас, весь дом его перевернет. И найдет ведь что-нибудь, точно найдет для парочки статей в УК РФ!
Гришин точно знал, что найдет. Потому что точно знал, что прятал.
Ох, зря он не пришиб своего помощника! Зря! Жалость – отвратительная штука. Н-да…
Подобрав повыше полы длинного парчового халата, так что стали видны его белоснежные толстые икры, Гришин трусцой бросился мимо ошеломленного охранника к выходу. Там, не побоявшись морозной свежести, от которой похрустывало под подошвами его домашних тапочек, бросился к воротам.
– Заходите! Заходите, чего же вы!
Гришин замахал рукой мужчинам, стоящим возле машины Лаврова. Тут же развернулся и потрусил обратно к дому. Икры, ляжки неприятно пощипывало от холода.
– Уволю, скотина! – цыкнул он нарочито громко на охранника, обернулся на друзей, следующих за ним по пятам, одарил их улыбкой гиены. – Щас насчет кофейку распоряжусь. Входите, входите, господа…
– Это он для меня так старается, – ткнул локтем в бок Лаврова Жэка и с притворным сожалением тихо проговорил: – Ты-то теперь кто?
Саня ничего не ответил. Он наблюдал за Гришиным. Его подобострастная суета его немного вдохновляла. Он искренне надеялся, что здесь им повезет гораздо больше, чем в «Загородной Станице», где хозяина на месте не оказалось, как не оказалось никакой информации о нем. Где он сейчас, с кем? Никто ничего не знал. Или просто не хотели говорить. Они уже дважды там побывали. Вчера поздно вечером с Филиченковым, сегодня вдвоем с Жэкой, бесполезно. Хозяин заведения как в воду канул. И дома его не было, и в городском офисе.
– Входите!
Гришин, как швейцар, распахнул перед ними обе двери в гостиную, потрусил следом, на ходу отдавая распоряжения о кофе и бутербродах. Вдруг звучно шлепнул себя по лбу:
– Вот я дурак, а! – Все та же хищная улыбка не сходила с его толстогубого лица. – Может, чего покрепче, а, господа?
– Нет, – почти в один голос ответили друзья, рассаживаясь в креслах.
– Ну, как пожелаете, как пожелаете…
Гришин беспомощно огляделся, понял, что садиться ему придется либо к столу, либо на широкий неудобный диван. Он давно уже собирался его поменять! Спинка дивана была так далеко, что, если ему приходилось на нее опираться, ноги его болтались в воздухе. Это выглядело конфузливо, несолидно. А сидеть, не прислонившись к спинке, ему с его весом было неудобно. Гришин со вздохом отодвинул стул от стола, долго прицеливался, наконец с великим трудом разместил свой зад на сиденье, показавшееся ему таким же крохотным, как велосипедное. Тоже надо поменять, тут же подумал он и посмотрел на гостей, как нашкодивший кот.
– Слушаю вас, господа! – еще шире оскалился Гришин, у него аж морда заболела от улыбок.
– Это мы тебя слушаем, Гриша, – хмуро кивнул Саня. – Три дня прошло. Я же сказал тебе, что приду не один. Слово держу, как и раньше. Говори!
– Ой, что говорить-то, что говорить, начальник? – заюлил тут же его взгляд. – Охранник мой тупой, ревновал свою бабу, перепутал тебя с соперником своим и…
– Заткнись, Гриша! – встрял Заломов и вдруг запулил чем-то в хозяина.
Тот еле успел башку пригнуть, как резиновая безделушка с каминной полки, пролетев в сантиметре от его волос, шлепнулась о дверь с чавкающим звуком. Когда только успел схватить ее, чертов курилка?!
– Слушай меня внимательно, Иван Сергеевич! – Жэка встал с кресла и заходил по его гостиной, как огромный медведь по клетке. – К тебе кто-то обратился с просьбой. Ты должен был направить своих людей контролировать стоянку в «Загородной Станице» три недели назад воскресным вечером. Твои люди поехали. Засекли Саню, пардон, Александра Ивановича… Доложили тебе. Ты доложил заказчику. Тот попросил тебя об одолжении…
– Ничего он не просил! – взвизгнул Гришин, подпрыгивая с крепко сжатыми кулаками на изящном стуле. – Сам! Он все сам решал!
– Ишь ты! – не поверил Жэка, нависая над хозяином, как над добычей, и нарочно шумно дыша ему в макушку. – С каких это пор твоими людьми кто-то распоряжается?! Брешешь, Гриша!
Гришин опасливо втянул голову в плечи, покосился на громоздкого майора через плечо. Промолчал.
– Тот попросил тебя об одолжении, – продолжил Заломов как ни в чем не бывало. – Твои люди нейтрализовали Лаврова. Заказчик просто побоялся, что Саня… пардон, Александр Иванович, сорвет им все дело. Так все было, Гриша?
Тот снова промолчал, вдавив голову в плечи по самые уши.
– Теперь я хочу знать имя заказчика. Кто это? Хозяин заведения, а?! – Жека все же не выдержал и отвесил неуважительный подзатыльник Гришину. – Либо ты говоришь, Ваня, либо…
– Либо – что? – попытался тот дернуться в непозволительном вызове.
Но тут же лапа Жэки Заломова легла ему на голову и сдавила так, что у Гришина, казалось, сейчас глаза повылазят. Он захныкал.
– Либо я сейчас вызываю людей, и они от твоего дома камня на камне не оставят, Ваня, – продолжил Жэка, не убирая пятерни с головы Гришина и продолжая давить с бешеной силой. – И ты знаешь, что они что-нибудь, да найдут. А если найдут, то…
– Понял, – прошептал Гришин, осторожно поводил шеей, пытаясь стряхнуть с себя лапу опера. Не получилось. И он взмолился: – Ну убери же руку, начальник! Сейчас позвоночник в трусы ссыплется!
Жэка руку убрал, но не отошел от жирной спины, которая подрагивала, как холодец.
– Говори! – потребовал он.
– Ну да, да, хозяин «Станицы» – заказчик. За каким чертом ему было пасти сына Игната, не знаю. Он там был с телкой.
