– Времени у нее вагон, – и повернулся было уйти, но Джекс окликнул его:
– Я это тебе.
Задрав подбородок, Олег смерил его ледяным взглядом.
– Валяй.
– То, что я здесь, осложняет вам жизнь, – начал Джекс. – Это я признаю. Мы с Кириллом пришли к пониманию. После этой штуковины мы, может, и не подружимся, но пытаться поубивать друг друга не будем. У меня сложилось впечатление, что нам с тобой нужно отдельное понимание.
– Путлов завербовал Кирилла, – облизнул губы Олег. – Кирилл привел в «Братву» меня, избавив от убогой жизни. Я очень уважал Виктора Путлова.
Тринити следила за лицом брата. Его черты не выдавали ровным счетом ничего, оставаясь такой же непроницаемой маской, как и черты Олега.
– Я тоже уважал Путлова, – сказал Джекс. – Но трудновато сохранять уважение к мужику, когда тебе всаживают нож в спину. Или приставляют к горлу. Тринити любит тебя, так что я кое-что тебе пообещаю. Все мои карты на столе. У меня лишь один интерес – позаботиться о безопасности сестры. Я знаю, что ты тоже этого хочешь, Олег, но должен спросить… все ли твои карты на столе?
Поколебавшись, русский бросил взгляд на Тринити, и скорлупа агрессии словно осыпалась с его лица.
– Да, – проронил он, – все карты.
На секунду Тринити показалось, что они могут обменяться рукопожатием, но Джекс руки не протянул, а Олег лишь кивнул и, развернувшись, зашагал по коридору и скрылся за поворотом в холл. Послышался металлический лязг отодвигаемого засова двери выхода, а потом она с грохотом захлопнулась.
– Прошло хорошо, – изрек Джекс, не потрудившись скрыть сарказм.
– Вообще-то, по-моему, действительно хорошо, – заметила Тринити. – Может, ему и не хочется тебя уважать, но, мне кажется, он уже к этому подходит. Трудно ненавидеть человека, если его знаешь.
– Ага, – негромко рассмеялся Джекс, – что-то в моей практике все иначе.
– Как бы то ни было, теперь мы союзники, все мы. Как только Лагошина уберут с дороги, весь этот ужас закончится.
С полсекунды Джекс взирал на нее, словно Тринити выросла на целую голову. Отметая его сомнения, она верила, что этот альянс будет благоприятным. Между ними зависла неловкость, но ее быстро сменило чувство глубокого родства. Джекс дал ясно понять, что он на ее стороне, что бы ни случилось, и хотя Тринити всю жизнь училась тому, что отношения с людьми рано или поздно ведут к разочарованию, в этого человека она начала верить. В своего брата.
Тринити твердила себе, что ей никогда не придется выбирать между новой жизнью и старой. И почти поверила в это.
15
Тор ощутил, как чья-то рука трясет его. Шея затекла, спину ломило, и он попытался повернуться в более удобное положение. Рука снова затрясла, будто Бог вторгся в его сны, чтобы бередить. Тор отстранился, упрямо цепляясь за сон, но, подвинувшись, съехал с диванных подушек, которые уложил на пол в бильярдной, чтобы соорудить импровизированную лежанку, и падения с высоты всего пары дюймов оказалось достаточно, чтобы глаза его распахнулись.
– Восстань и глуши, бог грома, – сказал Мешок-башка с тревожной искренностью во взоре. Разило от него так, что его дыханием можно было бы смыть вековые наслоения краски со стен амбара.
– Меш… – сумел пролепетать Тор, слишком усталый для затейливых выражений, отодвигаясь от этого омерзительного духа. Оглядевшись, он отыскал ленту для волос, которую снял вчера ночью, и с ее помощью стянул свою рыжую копну в пучок, чтобы волосы не лезли в глаза.
И все это время Мешок продолжал тянуть к нему руку. Проморгавшись, Тор сообразил, что друг пытается что-то ему отдать.
– Тут тебе телефон, – сообщил Мешок.
Прищурившись, Тор потер глаза и глянул на дверь. Неужели уже утро? Солнце-то хоть взошло? По ощущениям, так черта лысого, а не утро.
Взяв телефон, он проворчал:
– Вот бы зашибись еще в нормальное время… Кто там, черт побери?
– Это Иццо, – сообщил сиплый голос. Вот еще субъект, которому не спится в этот час. – Поверь, я тоже не в восторге от разговора с тобой. Просто нарисовалось кое-что, и я решил, что тебе и твоему клубу будет интересно это знать.
Тор почувствовал, как сдавило грудь. Он поднял глаза, увидел, что Мешок-башка пристально следит за ним своими безумными крысиными глазенками.
– Притарань мне кофе, Меш.
Тор проводил взглядом ретирующегося Мешка. Ему пришлось обойти сторонкой Антонио, спавшего на полу, но теперь приподнявшего голову и окинувшего комнату мутным взором. Вчера ночью Джекс отправил Тора обратно в «Могильный камень» с просьбой, чтобы Ролли держал их наготове выдвинуться, и потому все члены САМКСЕВ в округе без исключения обосновались на ночлег в комнатах позади бара. Мешок-башка дрых в другом клоповнике вместе с Микки Кандидатом – девятнадцатилетним бывшим футбольным светилом – и малорослым амбалом с бритой головой и белыми бровями, которого все зовут Чистюлей.
– Ты чё, позвонил, чтобы тяжело дышать? – спросил Тор.
– Я думал, ты еще треплешься со своим приятелем, – отозвался Иццо. – Кстати, какой-то он бзикнутый.
– Может, и так… Тянешь резину, мужик. Выкладывай.
Тор услышал, как Иццо на том конце вздохнул, словно боялся произнести дальнейшие слова. От этого вздоха прямо мороз продрал по коже.
– Чуть более получаса назад позвонил парень, совершавший свою утреннюю поездку на велике. Нашел два трупа на обочине дальнего проселка в Северном Вегасе, проходящего через старое семейное ранчо, изъятое у владельца за долги пару лет назад.
В груди Тора мутно заколыхалась тошнота.
– Один из покойников – русский. Наша опергруппа по борьбе с оргпреступностью опознала его как одного из лагошинских. Второй – ваш человек Джойс.
«Сукин сын». Тор передохнул, новость саданула его, как кулак под дых. Они с Джойсм цапались годами, даже дрались не раз из-за милой миниатюрной кореяночки из пекарни, фетишистки татуировок. Но мотоклуб превратил их в братьев, и Тор знал, что Джойс подставил бы ради него грудь под пулю, и наоборот.
– На чё похоже? – осведомился он.
– Ты же знаешь, так быстро не скажешь, – ответил Иццо без своеобычной раздражительности в голосе. – Криминалисты еще работают. А уж судмедэксперты и вовсе не торопятся.
– Я не о том спрашивал, мужик. Ты же знаешь, что Ролли захочет знать, так что скажи мне… На что это похоже?
В трубке наступила тишина – настолько полная, что казалось, будто связь оборвалась. А затем Иццо заговорил снова:
– Определенно замешаны и другие. Свежие следы шин грузовика и нескольких байков. Найдены три байка. Один «харлей» – полагаю, Джойса, но два другие – японские ракеты, а я знаю, что вы, клубные парни, не оседлаете этих сучек, даже если ваши мамочки будут слезно молить об этом.
