Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
Собака ходила по комнате. Она была какая-то кургузая, и, когда двигалась, ее зад заносило в сторону.
Собака понюхала ковер, облюбовала себе место и присела по своим делам. Окончив начатое – отошла.
Анна тупо посмотрела на то, что оставила собака. Долго стоять и размышлять не имело смысла. Надо было двигаться и действовать и что-то делать.
Анна взяла метлу, совок и мокрую тряпку. Надо было действовать. А значит, жить.
На другой день Олег привел травника. Это был человек лет сорока – немножко толстый, немножко неопрятный, с большим процентом седины в волосах и бороде. Волосы и борода не причесаны, а просто приглажены. Встал человек утром и пригладил руками волосы. Имеет право. Но все это мелочи. Главное в травнике – то, что не брал денег. Значит, целитель, а не шабашник.
Травник достал пузырек зеленоватого цвета с каким-то настоем, стал объяснять его состав и суть лечения. Анна не особенно понимала, она была туповата в химии и биологии, а заодно и в физике. Она, например, до сих пор не понимала, что такое электричество и как выглядит ток.
Травник изучил воздействие какого-то фермента живой природы на фермент внутри человека. При длительном, мягком, волнообразном воздействии восстанавливаются разрушенные рефлексы.
Принимать капли надо по сетке.
В шесть утра, с восходом солнца, надо дать первую каплю, разведенную в чайной ложке воды. Далее каждый час прибавлять по одной.
И так далее до полудня. До двенадцати часов дня, до седьмой капли. Начиная с тринадцати – капли убывают по одной.
В восемнадцать часов – последняя капля. И перерыв до следующих шести утра.
Каждый день – цикл. Вдох и выдох. Первая половина дня – вдох, вторая – выдох. И ни в коем случае нельзя пропустить хотя бы один прием или нарушить последовательность капель.
– А поможет? – спросил Олег.
– Хуже не будет. Либо нуль, либо плюс.
Олег жадно смотрел на травника, пытаясь вникнуть в его прогноз.
– Либо без изменений, либо положительная динамика, – повторил травник.
Он не давал гарантий.
Анна – сова. Для нее встать в шесть утра – равносильно… чему равносильно? Ничему. Просто катастрофа, и все.
Можно было бы спросонья дать первую каплю и рухнуть досыпать. Но в семь надо опять вскакивать. Как матрос на вахте.
Можно будить Олега. Пусть встает и капает. Но Олег в восемь уходит из дома. У него операционные дни. В руках жизни человеческие. Что же, обречь его на дрожащие руки?
– А сколько длится весь курс? – спросила Анна.
– Девять месяцев, – ответил травник. – Девять – вообще мистическая цифра. За девять месяцев вызревает человек. На девятый день отлетает душа.
Девять месяцев… Анна окинула мыслью это временное расстояние. Двести семьдесят дней выкинуто из жизни. Так ли много у нее осталось, чтобы выкинуть двести семьдесят дней…
Анна вздохнула.
– Вы привыкнете, – ласково и спокойно сказал травник. – Это хороший режим. Поверьте. Человек должен рано ложиться и просыпаться с восходом солнца. Вместе с природой. Как растение.
– Но я же не растение, – воспротивилась Анна.
Олег вскочил со стула, как будто в нем развернулась тугая пружина.
– Учти, если она умрет, я тоже умру.
Анна понимала: правда. Они сейчас скованы одной цепью. И если Анна хочет вытащить сына, она должна тащить Ирочку.
– А что я такого сказала? – Анна наивно округлила глаза. – Я только сказала, что я не растение, и больше ничего.
Потекли капли: одна, две, три, четыре, пять, шесть, семь, шесть, пять, четыре, три, две, одна…
Часы и капли – вот что составляло ее жизнь.
Часы и капли – механическое, не интеллектуальное занятие. Отсутствие творчества и равноценного общения выматывало больше, чем бессонница.
Анна вставала на рассвете. Больше не ложилась, но и не просыпалась до конца. Пребывала в состоянии анабиоза, как муха в спячке. Вяло ползала по стенам. Она присутствовала в этой жизни и не присутствовала. И в чем-то приблизилась к Ирочке.
Три неприятеля шли на Анну, выкинув штыки.
Недосып – угнетенность тела. Недообщение – угнетенность духа. И отсутствие конечного результата: Ирочка лежала бревно бревном. Было непонятно: образуется у нее новая память или нет?
– Зачем тебе это надо? – искренне удивилась Беладонна. – Это же как с грудным.
– С грудным – понятно. Человека растишь. Сейчас уродуешься, потом человек получится. А это что? – Лида непонимающе смотрела на Анну.
– А что же делать? – спросила Анна.
– Сдай государству, – нашла выход Беладонна. – В интернат.
– Знаю я эти интернаты. Там можно с ума сойти.
– Так Ирочке же… извини, не с чего сходить. Она же не соображает, – напомнила Беладонна. – Какая ей разница – ГДЕ?
– А так и она не живет, и ты не живешь, и Олег, – поддержала Лида Грановская.
Разговор происходил на приеме в посольстве. Грановского приглашали к себе все послы, но он игнорировал приглашения. Ему были скучны эти необязательные общения, фланирования по залу, пустые разговоры. А Лида – напротив, тяготела к светской жизни, суете и тусовке и приобщала своих подруг. Подруги не ездили за границу, для них прием в посольстве – окошко в капитализм. Высунутся, посмотрят – и обратно. Все лучше, чем ничего.
Посол с женой встречали гостей. Возможно, они отмечали отсутствие господина Грановского. Вместо господина Грановского стояли три малосущественные женщины. Но посол одинаково любезно здоровался с Лидой, и с Беладонной, и с послами других государств. Тою же рукой, с тою же улыбкой.
Беладонна таращилась во все глаза. Мечтала сменить новый мост на еще более новый.
Анна незаметно перебирала глазами присутствующих.
Неподалеку стояла высокая элегантная женщина в смокинге. Такие смокинги носят швейцары в дорогих гостиницах и дирижеры оркестра. Но самое любопытное в женщине не смокинг, а возраст. То ли сорок, то ли девяносто шесть. Лицо перешито несколько раз, и кое-где образовались вытачки, как на ткани. Руки в крупных пигментных пятнах. Все-таки девяносто шесть. Но сколько шарма…
– Смотри… – Анна толкнула Беладонну.
– Где? – не поняла Беладонна, поскольку смотрела только на мужчин.
Официантки – все работники УПДК – носили на подносах еду: бутерброды величиной с юбилейный рубль и напитки – какие хочешь – виски, кампари, куантро… От одних слов опьянеешь. Анна перепробовала все подряд и опьянела.
Прием был совмещен с показом мод. Стулья расставили у стен, и по центру зала пошли манекенщицы, демонстрируя верхнюю одежду из кожи. Какой-то известный западный модельер привез свою коллекцию.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
