Баусен заколебался.
– Что скажете? – проговорил он.
– Мы с Мюнстером поедем к ней на квартиру, – сказал Ван Вейтерен после паузы. – Постараемся поискать там, не выдавая себя…
– Стало быть, пока будем молчать об этом? – спросил Кропке, переводя взгляд с одного на другого.
– Хотя бы некоторое время, – решил Баусен. – Когда это попадет в газеты, начнется ад кромешный.
– Вне всяких сомнений, – согласился Ван Вейтерен.
– Кропке и Мосер! Вам – найти Подворского! – приказал Баусен.
Кропке кивнул.
– Особые указания?
– Нет.
– А Банг? – спросил Банг.
– Банг садится на свой велосипед, едет к госпоже Симмель и выясняет у нее, что ей известно о том взрыве бомбы. И конечно, о Подворском.
– Да? – переспросил Банг с озабоченным лицом.
– Кропке заранее запишет ему вопросы.
– Хорошо, – вздохнул Кропке.
– Новое совещание с отчетами о проделанной работе в шесть часов, – сказал Баусен.
Ван Вейтерен поднялся.
– У вас есть отмычки? – спросил он.
Баусен покачал головой.
– Ну ладно, тогда придется задурить голову консьержу.
Мюнстер скомкал бумажный стаканчик и бросил его в корзину для мусора.
– Разрешите вопрос, – проговорил он. – Разумно ли не бросать сейчас все усилия на поиски инспектора Мёрк?
– Ты имеешь в виду, объявления в СМИ, прочесывание леса и все такое?
– Да.
Баусен с озабоченным видом почесал в затылке.
– Это было бы ошибкой, господин интендент, – твердо сказал Ван Вейтерен. – Думать надо умом, а не сердцем. Если она жива, то жива. Если умерла, то умерла. Может, звучит цинично, но это факт. Ничто не указывает на то, что она лежит сейчас где-то и истекает кровью, нуждаясь в срочной помощи. Мы дадим себе отсрочку в сорок восемь часов – до обеда в понедельник. Если нас все равно ожидает ад кромешный, то нет никаких оснований торопить его наступление…
– Я понял, – вздохнул Мюнстер.
35
Им понадобилось почти полчаса, чтобы добраться пешком до района Врейсбакк и дома Беаты Мёрк – в первую очередь потому, что Ван Вейтерен нисколько не торопился. Всю дорогу он шел, засунув руки в карманы брюк и подняв плечи, словно мерз в лучах бледного осеннего солнца. Пару раз Мюнстер пытался задавать ему вопросы, но скоро сдался. Очевидно было, что комиссар глубоко погружен в свои мысли и не желает, чтобы его отвлекали. Судя по всему, он понимал, что Мюнстер знает дорогу, поскольку все время шел позади него, упираясь взглядом в его пятки.
После некоторых усилий Мюнстеру удалось отыскать консьержа – желчного старика, от которого исходил стойкий запах пота. Ссылаясь на то, что ведется следствие, а фрёкен Мёрк находится в другом городе по служебным делам, он убедил его впустить их в квартиру.
– Надеюсь, вы скоро что-нибудь предпримете, – буркнул старикашка, окинув их недобрым взглядом. – Не каждый может себе позволить жить неделю за неделей в «Сее Варф».
Ван Вейтерен пробудился от своих размышлений и устремил на него суровый взгляд.
– Будь я на вашем месте, я бы очень осторожно обращался со словами, – прорычал он. – К тому же я бы отправился домой и помылся. Отоприте дверь!
Консьерж молча отпер дверь.
– Спасибо, дальше мы вполне справимся без вас, – сказал Ван Вейтерен.
– Не думаю, что мы тут что-нибудь найдем.
Мюнстер огляделся:
– Почему?
– Потому что у убийцы было предостаточно времени, чтобы приехать сюда и убрать все лишнее.
Мюнстер кивнул.
– Ты ведь бывал здесь, правда?
– Один раз, – ответил Мюнстер. – Что мы ищем?
– Рапорт Мельника, само собой, – сказал Ван Вентерей. – Ее экземпляр рапорта Мельника. Но я готов держать пари на сто гульденов, что мы его не найдем.
– Даже так? – удивился Мюнстер. – Почему же?
– Гм… ты сам прекрасно понимаешь. Где он должен находиться, как ты думаешь?
Мюнстер на мгновение задумался.
– В кабинете, – сказал он. – Она разрабатывала собственные версии по поводу этих убийств. У нее было несколько блокнотов с записями.
– Это здесь?
– Да.
– Стоп, – сказал Ван Вейтерен. – Прежде чем мы начнем рыться… ты не видишь ничего необычного? Никаких признаков того, что посторонний побывал здесь и что-то искал?
Мюнстер внимательно оглядел письменный стол – подставка для ручек, блокноты, телефон, бумаги, все в идеальном порядке, все на своих местах. Книжные полки с бамбуковыми жалюзи, репродукции Кандинского и Шафнера на стенах…
– Нет, – сказал он.
– У этой женщины, похоже, во всем порядок, – констатировал комиссар. – Рапорт должен лежать на письменном столе, не так ли?
– Предположительно да, – ответил Мюнстер.
После десятиминутных поисков Ван Вейтерену надоело, и они покинули квартиру, сказав консьержу, что он может запереть дверь. Старик что-то пробурчал под нос, но, видимо, не решился высказывать свое мнение по поводу сомнительной пользы полицейских для общества.
– Существует только два варианта, – пояснил Ван Вейтерен, когда они вышли на Рейдерс-алле, ведущую обратно к центру. – Либо рапорт лежал у нее в машине, либо убийца побывал ночью у нее дома и забрал его.
– Простите мою недогадливость, – проговорил Мюнстер, – но почему это, на ваш взгляд, так важно, господин комиссар?
Ван Вейтерен фыркнул.
– Потому что она наверняка сделала в нем какую-нибудь пометку, – ответил он. – Она написала тебе, что ей пришла в голову какая-то идея в связи с рапортом Мельника. Что бы это ни было, она наверняка оставила заметку на полях. Поставила вопросик, нарисовала крестик, подчеркнула… все что угодно. Возможно, этого вполне достаточно, чтобы засадить его, если только мы будем знать, что привлекло ее внимание. Ты понял?
– Когда вы мне объяснили, господин комиссар, то да, – сказал Мюнстер.
Несколько десятков метров они прошли в полном молчании.
– Так значит, это не Подворский? – спросил Мюнстер.
– Не знаю. Я уже начал в этом сомневаться, но, конечно, это может оказаться и он… честно говоря, меня несколько смущает слово «дикая». Конечно, мало хорошего можно сказать об этом типе, но почему тогда это «дикая идея»?
Мюнстер не ответил. «Надо еще раз перечитать рапорт от корки до корки, как только выпадет возможность. Может быть, что-нибудь и всплывет…»
– Если нам чертовски повезет, может оказаться, что она лежит в машине, – продолжал Ван Вейтерен. – Но это было бы почти невероятным везением. Пошли туда.
