Послушал бы сейчас отец его бредни! То-то бы разъярился, усмехнулся Андрей. Он терпеть не мог словоблудия, всех этих лирических отступлений от главной темы и приходил в страшное негодование, едва разговор уходил в сторону.
— Тебе бы только получить информацию! — обижалась Надежда Никитична. — Я же не на допросе! Такое впечатление, что я общаюсь со следователем, а не с мужем. Что, где, когда и с кем — все! Слово вправо, слово влево — расстрел! А прелесть разговора состоит именно в подробностях, во всех этих бесчисленных вариациях на заданную тему, в случайных ассоциациях, в неожиданно проснувшихся воспоминаниях. Вот в чем смысл общения, а вовсе не в обмене голыми фактами!
Впрочем, вернемся к нашим баранам. Стало быть, имеется симпатичная, молодая, умная женщина без жилищных проблем и вредных привычек, с востребованной профессией, характером Золушки, стойкостью Оловянного солдатика и тремя детьми.
Это с одной стороны. А с другой — осел, козел, или кто там у нас ходил за пучком соломы? Сивый мерин? И есть у этого мерина как минимум парочка застарелых комплексов, которые перевешивают все вредные привычки, вместе взятые.
Так что же мешает ему сойти с круга и рвануть по спирали в светлое будущее? Страх еще раз потерять свой дом? Лишиться убежища, разрушить крепость, разорить гнездо? Впустить в него чужие запахи и звуки? И в итоге пережить еще одно перерождение царевны в лягушку? В холодную, мерзкую, бородавчатую жабу? И раздавить ее в конце концов, не в силах побороть отвращение, и вышвырнуть ошметки, и мучиться потом ночами за бессмысленно, безвинно загубленную Божью тварь…
28
Почему это сырость пробирает почище любого мороза? Вползает, проникая до самых костей. Еще вчера светило солнце, небо было пронзительно-голубым, ветер теплым, пахучим, и казалось, что весна необратима. А сегодня зима вернулась или даже не зима, а промозглая поздняя осень со всеми своими неизбежными атрибутами: небо заволокло тяжелыми серыми тучами, задул холодный пронизывающий ветер, пошел дождь вперемешку со снегом, и температура упала ниже нуля, а заодно с ней и настроение, и так-то в последнее время не слишком радужное.
Вообще-то Алена не страдала зависимостью от плохой погоды в отличие, скажем, от Ольги, которая немедленно впадала в уныние, раздражалась по пустякам и бросалась на всех, как некормленая злая собака. Но уж слишком неожиданным и резким был переход от тепла и света к серому мозглому ненастью. Словно внезапный поворот судьбы. Или это неоправданное сравнение? Хотя, конечно, с какой стороны посмотреть. Вот, например, со стороны дубка за окном, еще вчера покрытого молодыми нежными листочками, вместо которых сегодня повисли черные съежившиеся тряпочки, словно поникшие траурные флаги. Чем не удар судьбы?
Пришлось с утра пораньше доставать шубы и шапки, так опрометчиво вычищенные и запакованные до будущей зимы, и преодолевать бешеное сопротивление Сашеньки и Мими, категорически не желающих утепляться. И только Анька безропотно позволила себя укутать.
— Зима напрасно злится, — приговаривала Алена, натягивая на дочку толстые вязаные рейтузы, — прошла ее пора. Весна в окно стучится и гонит со двора.
— Гонит, гонит, да никак не прогонит, — ворчала Мими, в десятый раз выглядывая в окно, — боялась, что Андрей не приедет, забудет или не захочет, и она одна пойдет в школу. И все поймут, что нет у нее никакого папы, нет, никогда не было и не будет. И это такой позор и обида, что страшнее ничего не придумать.
Но он не забыл и точно в назначенное время посигналил у подъезда. В квартиру не поднялся. Мими чуть не вывалилась из окна от счастья — махала рукой, кричала, что уже бежит, и мгновенно выстудила всю квартиру, выпустила остатки тепла, еще сохранившегося после морозной ветреной ночи.
Какие-то у них секреты. Алена пыталась выведать, но не смогла — Мими молчала, как партизан на допросе. Правда, вечером обещала все рассказать. Но Алена понимала — все будет зависеть от того, как эти самые секреты реализуются. Наверное, это хорошо, что у Мими с Андреем есть свои тайны. Но с другой стороны, это означает, что ему она доверяет больше, чем ей. Или ей вообще не доверяет? Вот это была бы уже беда.
Она заспешила, торопясь выйти, пока они еще не уехали, но какое там! С этими копушами на собственные похороны опоздаешь. Странный все-таки человек Андрей. Ну ладно, не желает он с ней общаться, но с детьми то хоть мог поздороваться!
Дубленку доставать не было уже ни времени, ни сил — надела курточку на синтепоне и вперед! Курточка, между прочим, новая и очень красивая, можно даже сказать шикарная. Надежда Никитична подарила, сказала, что подруга привезла в подарок из Германии, а размер не угадала, выручай, мол, Алена, не пропадать же добру. Но это она, конечно, все придумала.
— Вау! — восхитилась Ольга и даже руки к груди прижала. — Какие люди и без охраны! Дом моделей! А это что за диво? Ну ты даешь, подруга! При такой-то куртке и такие опорки! Ты бы еще боты напялила. Здесь шпильки нужны. Вот такие, — показала она для пущей наглядности. Получилось весьма впечатляюще.
— Да брось ты! — отмахнулась Алена.
— Хоть брось, хоть подними, а только без каблуков эту куртку носить нельзя. Вид не тот. Получается, как на корове седло.
— Да я на них и ходить-то не могу — не умею.
— Не можешь — научим, не хочешь — заставим. Ты же женщина, значит, надо страдать.
— Кому надо? — уточнила Алена.
— Что значит кому? Всем! И тебе в первую очередь, чтобы ощущать себя женщиной.
— А сейчас я, по-твоему, кем себя ощущаю? Животным?
— Ну и погодка! — громыхнула пустыми ведрами Фаина, протискиваясь в узкую дверь. — Сейчас бы на печку, настоящую, русскую. Или в баньку деревенскую на верхний полок да с березовым веничком, косточки попарить — все суставы ноют.
— Вот-вот! — с готовностью подхватила Ольга. — На дворе колотун, а наши мудрецы отопление отключили точно по графику, как будто сами сидят на другой планете или у них индивидуальный обогрев. Уж чего, казалось бы, проще? Живи по погоде! Холодно — топи, жарко — отключай! Так нет! У них, видите ли, график, сверху утвержденный такими же мудрецами, и ладненько. Зато самими думать не надо — уже хорошо.
— Тебе бы в народные депутаты баллотироваться, — засмеялась Алена. — Такой трибун пропадает.
— Точно! — не поддалась ложной скромности Ольга. — Самое там мне место. Вот это работка, я понимаю! Сиди себе в государевой Думе, чеши языком в свое удовольствие, греби лопатой жизненные блага. Это вам не бомжей обмывать за три копейки.
— Много ты их обмываешь! — фыркнула Фаина.
— Много не много, а заразы на всех хватает. То чесотка, то открытый туберкулез, то сифилис, а теперь вон боевые учения проводят, как с чумой управляться. А у тебя дети, — повернулась она к Алене. — Притащишь домой чуму бубонную — мало не покажется!
— Ты что сегодня воюешь с утра пораньше? С матерью опять поругалась?
