Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
– Не могу не согласиться, – кивнул отец. – Вон даже султан их великий, Саладин – он, кстати, тоже родом из Тикрита, как и Саддам, – так он вовсе не араб, а курд. Да и Асад – что Башар, что папаша его, Хафиз – хоть и происходят из какого-то арабского племени, но по вере они оба алавиты[28], а значит – неправильные мусульмане и арабы.
– А я о чем? – закивал Ваня. – Арабы – они как поляки: у тех тоже, если король толковый, полководец или государственный деятель – так непременно либо литовец, либо вообще из Саксонии, или, прости господи, из Франции. А сами могут только гонором мериться и саблями махать.
Олег Иванович улыбнулся. Где-то с полгода назад сын увлекся политикой – перечитал в Интернете все, что смог найти по русско-польскому и русско-украинскому вопросам, стал завсегдатаем многих интернет-форумов, ставя порой в тупик или доводя до приступов бешенства собеседников – студентов Львовского университета или наших, российских либералов. К Польше мальчик относился с особой «нежностью», не упуская случая пройтись по адресу «пшеков». Олег Иванович, испытывавший по отношению к этой стране непростые, но скорее теплые чувства, не пытался давить на сына, лишь подкидывал ему время от времени книги Станислава Лема и великолепные польские фильмы вроде «Кингсайза» или «Четырех танкистов и собаки».
Во время путешествия «польская» тема была напрочь вытеснена темой арабской, но все же Иван нет-нет да и обращался к привычным аналогам.
– Ну ладно, аллах с ними, с арабами, – продолжал тем временем мальчик. При слове «аллах» старик-лодочник, ворочавший длиннющим веслом на корме плоскодонки, встрепенулся, одобрительно глянул на Ваню и что-то пробормотал.
– Я вот о чем думаю: мы ведь раздобыли этот самый манускрипт, за которым сюда явились, так? Вот сидим тут, в лодке, как дураки, а что там написано – не знаем. Неужели так и придется ждать до Москвы?
– А ты как хотел? – усмехнулся нетерпению мальчика отец. – Мы с тобой, знаешь ли, в коптском не сильны, а автопереводчика с распознаванием текстов на этом языке яблочные умники, увы, не придумали. Так что придется ждать.
– А может, поискать переводчика сейчас? – предложил Ваня. – Уж где-где, а тут этот язык точно знают.
– Ну да, а заодно – чтоб он и русский знал. Что-то мне сомнительно… – покачал головой Олег Иванович. – Да и боязно. Мало ли что в этом манускрипте! Покажем кому ни попадя – потом неприятностей не оберемся. И так уже за нами гонятся…
Ваня кивнул. Отец был, конечно, прав; однако деятельная натура мальчика протестовала против необходимости ждать еще месяц, в то время как ключ от тайны, не дававшей им покоя, возможно, лежит в кармане!
– Ну а если там что-то такое, что можно отыскать только здесь? – Мальчик не собирался сдаваться. – Что же нам, опять в Сирию придется ехать?
– Может, и придется, – согласился отец. – Но сейчас нам рисковать нельзя – вот если будем уверены, что за нами никто не идет, – тогда, может, и подумаем. Ладно, хватит болтать, бери-ка лучше весло. А то что-то мы еле-еле тащимся…
Колеса ритмично хлопали по воде. Если встать у борта сразу за огромным красно-синим кожухом, прорезанным радиальными щелями, – то из распахнутого люка, ведущего куда-то в низы «Принцессы Багдада» (Ваня упрямо называл пароход «Царевной Будур»), отчетливо донесется мерное пыхтение паровой машины. Эти шумы, смешиваясь, создавали звуковой фон плавания – порой в нее вплетались крики птичьей мелочи, мельтешившей в воздухе за кормой пароходика.
Олег Иванович лениво оглянулся. Все хотелось делать только так – лениво, не торопясь, и прежде хорошенько подумать – а нужно ли ему именно сейчас и именно это движение? А подумав – остаться на месте.
Полдень… жара… река…
Колесная посудина английской пароходной компании второй день шлепала по волнам Тигра. «Надо же, как вышло, – подумал Олег Иванович. – В один заход удалось побывать на двух древнейших водных артериях мира, и не просто побывать – совместить в этих «круизах» две разные эпохи. Одна – плавание на длинных дощатых лодках, какие бороздили эти воды и при Салах ад-Дунийе (он же Саладин), и при Александре Македонском, и при Навуходоносоре… или кто там у них был в совсем уж седой древности? Какая, впрочем, разница… эти скорлупки были тут во все времена».
А вторая эпоха – это, конечно, классика колониальных путешествий: пароход британской компании, азиатские берега в камышах, аборигены в своих жалких скорлупках, предлагающие на редких стоянках рыбу и мелкие поделки местных мастеров… дамы на пассажирской галере, прикрывающиеся кружевными зонтиками; угольный дым над рекой… Подумалось – вот так же, наверное, смотрели на эти берега лощеные английские офицеры с речных канонерок, действовавших во время Великой войны на Евфрате и Тигре… то есть они только еще будут здесь действовать, конечно. Тьфу ты, с этими путешествиями во времени даже расслабиться толком не получается…
– Пап! – раздался с кормы крик Вани. – А можно я в машинное схожу?
«Похоже, придется все-таки оборачиваться, – мелькнула ленивая мысль. – А ведь так хорошо стоялось…»
Иван не стал дожидаться разрешения – да и вопрос был риторическим. Раздался дробот подошв по трапу – мальчик бодро скатился в машинное отделение. Олег Иванович удовлетворенно вздохнул и вернулся к прежнему блаженному состоянию. Он второй день предавался полнейшему безделью, что было особенно приятно после стремительного конного марша от Маалюли на восток, к Евфрату, после долгого плавания вниз по реке на лодках, высадки в Эль-Фаллудже и оглушительного гомона Багдада…
По тиковому настилу палубы заухали сапоги. Антип… вот что значит выучка! Хоть бравый улан уверял, что никогда не служил в денщиках, однако же он ухитрился где-то набраться манер – нет, не лакея, это было бы слишком пошло, – скорее уж слуги джентльмена, коротающего время между манежем, клубом и полковым собранием. Вот и сейчас Антип выскочил, можно сказать, ниоткуда – и не с пустыми руками, а с запотевшей бутылкой пива, завернутой в полотенце. Олег Иванович потеплел сердцем.
– Ну-ка, голубчик, давай сюда… Эк ты вовремя, любезный…
Антип ловко сковырнул пробку и подставил барину стеклянную кружку. Пиво полилось в нее пенной струей, стекло тут же запотело. Олег Иванович невольно сглотнул, предвкушая наслаждение. Все же есть своя прелесть в такой вот колониальной манере путешествовать! Можно плыть себе и плыть, наслаждаясь неизменным викторианским комфортом, не отказывая себе ни в ледяном пиве, ни в бифштексах, ни в партии в карты в вечернем полумраке бархатного салона…
Антип подхватил пустую бутылку и растворился в окружающем пространстве. Но побыть в одиночестве не удалось – по лесенке поднялся герр Вентцель, инженер, сотрудник немецкой компании «Крафтмейстер и сыновья» – человек умный, безупречно воспитанный и к тому же тонко понимающий Восток. Они познакомились с герром Вентцелем сразу, как только поднялись на борт «Царевны Будур». Подкупило то, что немец знал русский, – впрочем, этим его достоинства не исчерпывались. Инженер ездил в Багдад на отдых; служащие немецкой строительной компании, оказывается, нередко позволяли себе подобные турпоездки – благо посмотреть в столице багдадского вилайета было на что. Скоро Олег Иванович узнал, что герр Вентцель – российский подданный, хотя и родился не в России; сорок два года назад он появился на свет в городе Кенигсберге. Его профессиональная карьера началась в Польше, на строительстве Лодзинской фабричной железной дороги; в дальнейшем Курт Вентцель прокладывал железнодорожные магистрали по всему Востоку – и в Турции и в Египте, успев поработать даже на прокладке вспомогательной железнодорожной ветки Суэцкого канала. Путешествуя по Востоку, инженер приобрел вкус к древностям, неплохо изучил историю этих мест и стал недурным археологом-любителем – благо земляные работы случалось проводить и в поистине исторических местах. Поездка герра Вентцеля в Багдад носила характер в некотором смысле научный – он обстоятельно рассказывал об экспонатах, которыми сумел пополнить свою коллекцию. К немалой своей досаде, инженер не мог продемонстрировать «герру Семеноффу» особо интересных образцов, поскольку те были тщательно упакованы в багаж; зато он с удовольствием поведал Олегу Ивановичу и Ване о том, что коллекцию собирает не для себя. Собрание хранится в одной из мужских гимназий его родного города, и он сам, как член попечительского совета сего учреждения, неустанно заботится о пополнении столь полезной для юношества экспозиции.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
