Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
– Ой, да что волосы! Чуть что, сразу волосы! И вообще – не хочу я… Не надо мне ничего… Если меня в детдоме бросили, то и никаких братьев-сестер мне не надо! Нет, вы извините меня, конечно… – приложив ладошку к груди, обратилась она с полупоклоном к Ольге с Генкой, – извините, но мама Аля вырастила меня и воспитала, и я ее как родную маму люблю! Она лучше всех, и никого мне больше не надо! Извините!
Ринувшись к Алевтине Николаевне, Ксюша обхватила ее сзади за плечи, наклонилась, звонко чмокнула в щеку, сердито скосила глаза на незваных гостей – видите, мол? Что вам, этого мало?
– А меня, Ксюш, бабушка воспитывала… – с грустной улыбкой наблюдая за Ксюшей, проговорила Ольга.
– А меня – мачеха… – тихим эхом откликнулся Генка. – Всех нас кто-то чужой вырастил, Ксюх… Вернее, не чужой, конечно, это я неправильно сказал, ты прости. Но мы с Ольгой, Ксюха, все равно решили нашу маму найти…
– А я – не хочу! – выпрямилась во весь рост за спиной Алевтины Николаевны девушка. – Ищите на здоровье, кто вам мешает? А у меня есть мама, мне другой не надо!
– Ой, да погоди трещать-то, окаянная. Заладила одно и то же, – подняла голову Алевтина Николаевна, изо всех сил стараясь, по-видимому, придать голосу строгости. Но плохо у нее получалось в этот момент со строгостью, да оно и понятно от чего. Растрогалась женщина после таких Ксюшиных эскапад… – Давай успокойся, чего распрыгалась. Люди в такую даль ехали, поговорить же надо. Да и не права ты, Ксюх, если уж по большому счету.
– В чем это я не права, мама Аля? – немного обиженно пропела девчонка.
– Да в том, что нельзя уж так-то жестоко про мать свою… Я вот не хотела рассказывать, да, видно, придется. Видно, аккурат случай такой пришел.
– Ты это о чем, мама?
– А ты садись да слушай! – похлопала ладонью по диванчику Алевтина Николаевна. Глянув в проем двери, проговорила так же строго: – И ты, Андрюша, садись. Не стой изваянием. Чего ты там притих? Иди сюда, что ль!
Ольга с Генкой повернули головы, чуть улыбнулись навстречу шагнувшему из темноты коридорчика высокому красавцу парню. Генка привстал на стуле, по-мужски протянул для знакомства руку, и парень пожал ее летуче и крепко. Ольга улыбнулась, назвала свое имя. Андрюша, придвинув хлипкий стульчик, сел за стол, и сразу в маленькой кухоньке стало еще теснее. Ольга увидела, как парень сжал в больших ладонях маленькую Ксюшину руку. Ужасно нежно, как великую драгоценность…
– Ну вот, все и познакомились, – констатировала Алевтина Николаевна. – Конечно, надо бы чаю… Да это потом, позже. Расскажу сначала, а то вдруг передумаю! Покаюсь перед тобой, дочушка…
– Что такое, мам? – тревожно спросила Ксюша.
– Так ведь приходила она ко мне, мать-то твоя родная… – снова сделала в слове «родная» ударение на первом слоге женщина. И вздохнула тяжело. И подперла щеку рукой. И продолжила, будто проплакала: – И не раз она ко мне приходила, и не два, Ксюшенька… Нет, сюда-то не смела, в квартиру не поднималась, конечно. Так, если укараулит где… В магазине или в поликлинике…
– Зачем, мам? И вообще… Зачем ты мне это рассказываешь?
– Да погоди, не перебивай меня! Зачем, зачем… Затем! Помнишь, как мы с тобой в санаторий на юг ездили, когда ты заболела, было подозрение на туберкулез? Аж три месяца у моря-то прожили… А это ведь на ее деньги, на Аннины. Она тогда мне денег дала. А где бы я взяла-то, с моей медсестринской зарплатой… И ничего, вылечила тебя. Хороший был санаторий, дорогой потому что.
– Ты говорила, путевка бесплатная, мам!
– Да бог с тобой, кто сейчас чего бесплатное раздает? А помнишь, мы тебе после девятого класса норковый полушубок справили, Ксюш? Помнишь, как ты убивалась, что у всех девчонок в классе есть шубки, а у тебя нет? Все ныла, ныла… А этот, как его… Ноутбук? Это ведь все она, доченька, мама твоя. А я тебе и не говорила. Да она и не просила, чтоб я тебе говорила… Подойдет тихо на улице, деньги сунет, спросит тихо: как она, здорова ли, все ли у нее хорошо… У тебя то есть… Ты прости меня, доченька, прости!
– Мам, ну зачем ты деньги у нее брала? Не надо было… – сердито прищурив глаза, отвернула личико к окну Ксюша. – Ничего, обошлись бы как-то, наверное…
– Да я ж не могла не брать-то, Ксюш. Я ж вроде как виноватая перед ней была. Когда ты была маленькая, это я, я ее заставила от тебя отказаться… – Алевтина Николаевна уже рыдала в голос, припав к плечу Ксюши. Та тихо гладила ее по голове, по-прежнему сердито глядя в окно.
– …Она не хотела, а я заставила! Воспользовалась ее никаким положением! Ой, прости ты меня, Ксюшенька, прости… А она-то тебя не забыла. Мать ведь она тебе! Чего где заработает, подкопит копеечку к копеечке да и тебе несет! И смотрела на тебя, видать, издали…
– Ну все, мам… Ну хватит… – вслед за Алевтиной Николаевной зашмыгала носиком Ксюша. – Ну, ладно… Надо ее найти, ладно… По крайней мере, надо же ей спасибо сказать… Только не плачь, мам, пожалуйста! У тебя же опять сердце заболит!
– Да, Алевтина Николаевна, не надо плакать… – робко вступила в их диалог Ольга. – Вы молодец, Алевтина Николаевна, такую замечательную дочку вырастили.
– Да, Ксюха у меня добрая… – перестав плакать, улыбнулась Алевтина Николаевна, глянув на Ольгу. И вдруг добавила, удивленно подняв брови: – Ой, а ведь и впрямь, как вы сильно похожи-то… Сразу видно, что сестры!
– Да, я тоже сразу заметил, что они очень похожи! – кивнул Генка. И добавил тихо, только для Ольги: – А характерец так вообще как под копирку снят… Правда, Оль? Ты не заметила?
Ольга лишь отмахнулась – ей сейчас не до Генки было. Она смотрела Ксюше в глаза. А Ксюша смотрела ей в глаза. И странное внутри было у Ольги чувство… Будто внутри образовалось и растет что-то теплое и уютное и в то же время немного неловкое, как дополнительная душевная забота. Но, наверное, это и была – забота? Забота-ответственность за эту юную нигилистку?
– Мы ее найдем, Ксюш. Обязательно. Вместе найдем, – тихо произнесла Ольга.
– Хорошо. Только я боюсь почему-то… – так же тихо ответила Ксюша, нервно пожав плечами. – Боюсь и не хочу. Только ради мамы… А может, не надо, а?
– Не бойся, Ксюх, я рядом с тобой буду! – решительно проговорил Андрюша, до сих пор скромно молчавший. – Ты же знаешь, я тебя никому в обиду не дам!
Все невольно повернули головы, глянули на парня с уважением. Он застеснялся, даже покраснел немного, что, впрочем, весьма ему шло: сразу стал похож на Данилу-мастера из старого фильма «Каменный цветок». И глаза такие же темные, как вишни, упрямо пронзительные… Ольга, глядя на него, подумала с удовольствием: да, хороший мальчик. Такой и впрямь защитит. И в обиду не даст. И еще Ольга подумала вдруг – чем-то этот мальчик на Ивана похож. Не внешностью, нет. Наверное, энергетикой мужчины-защитника… Иван так же в молодости любил повторять «Я тебя никому в обиду не дам!». Подумала и рассердилась на себя – надо же, опять про Ивана вспомнила. И вздохнула грустно. Да, хорошо сейчас этой девочке Ксюше… И она когда-то… Жаль, что любовь иссякает с годами, крошится, как сухой хлеб, на обман, на измены, на подлость. Жаль.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
