Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
Стремительная дагестанизация
Что происходит с системой управления городом сейчас, невозможно понять, не зная, что происходило в Саратове последние пятнадцать лет.
Эпоха, когда городом рулила военно-техническая интеллигенция, закончилась в 1996 году, когда в губернаторское кресло сел бывший агроном из Балтайского района Дмитрий Аяцков. Вслед за ним в город устремился мощный поток родственников, кумовьев, земляков и просто «хороших людей». Их тут же окрестили «птичниками», хотя по профессии они могли быть кем угодно. С тех пор ключевым понятием в местной общественно-политической жизни стала клановость. В Саратове очень легко стать чьим-то личным врагом. Достаточно выпить кофе с кем-то из влиятельных людей – и ты уже подорвался, ты уже стал врагом других влиятельных людей. Когда узнаешь подробности местной вендетты, возникает стойкое ощущение, что ты не в Саратове, а в Махачкале. Крови, конечно, поменьше, зато побольше тюрьмы.
«Свой» – вот главная характеристика человека, который может претендовать на ту или иную стратегическую высоту. Профессионализм – дело десятое. К чему это приводит на практике уже в наше время, можно продемонстрировать на примере того же водоканала, который убила именно клановость. Долгие годы его директор (уже бывший) Лариса Абрамова выписывала льготные техусловия девелоперской компании, которой владеет супруга руководителя одной из правоохранительных структур региона. Миллионные потери для бюджета – это полбеды. Главное, что в качестве ответной любезности Абрамова получала возможность действовать без оглядки на закон. Результат – полумертвый водоканал и почти миллиард долгов.
Одной из крупнейших фигур аяцковского призыва стал его родственник Юрий Аксененко, до прихода в областной центр руководивший колхозом «Синенький». В 1996 году он стал мэром Саратова и продержался на этом посту девять лет. Сейчас Юрий Николаевич заслуженно сидит в тюрьме, но, как ни странно, период его правления местный бизнес вспоминает с ностальгией.
– Юра, конечно, безбожно воровал, но инвесторы при нем в город шли охотно, – вспоминает в разговоре со мной один из местных предпринимателей со стажем. – Потому что все знали, кому, сколько и за что нужно нести. Ведь для бизнеса главное – работать по четким правилам, а какие это правила, законные или коррупционные, – вопрос второй. Сейчас же для инвесторов Саратовская область – это Чернобыль. Потому что нет никакой системы работы с властью – ни честной, ни бесчестной. Взятку с тебя, конечно, потребуют, но не факт, что свои обязательства выполнят. Даже просто встретиться с лицами, принимающими решения, – большая проблема.
Волна коррупционных инвестиций в девяностых годах дала кратковременный эффект. Город стал ярче, появились новые здания, обновились старые. Но за видимостью благополучия накапливались бомбы замедленного действия, которые рванули в двухтысячных.
Я сижу в кабинете рублевого миллиардера Леонида Писного. По сравнению с кабинетом мэра штаб-квартира миллиардера – строительный вагончик. А ведь это один из крупнейших предпринимателей региона, владелец компании «Саратовоблжилстрой», которая строит треть всего жилья в городе. Про него ласково говорят: «Еврей. Строитель. Алкоголик». Вести такой бизнес и не занимать политических высот сегодня невозможно, поэтому по совместительству Писной – депутат-единоросс, а до недавнего времени – зампред облдумы. Последние пятнадцать лет истории Саратова он знает, как собственную биографию. Я называю ему по очереди фамилии тех, кто в этот период возглавлял город, и почти про каждого он начинает рассказ одними и теми же словами:
– Юра (Сережа, Слава, Леша), конечно, нормальный мужик, я его очень люблю, но он отъявленный непрофессионал. Может, только к концу своего правления начал хоть что-то понимать в городском хозяйстве. А поскольку ты не умеешь работать, приходится воровать. Его команда пылесосила деньги, город плыл по течению. Потом ситуацию осложнила его война с Аяцковым. Да, они родственники, но Аксененко нашел себе молодую жену и семейный конфликт перерос в политический. Чтобы отомстить, Дмитрий Федорович повесил на него льготы по ЖКХ, которые, в принципе, город платить не должен. В результате пошли долги, банкротства – коммуналку угробили окончательно. К концу девяностых город фактически потерял опорную сеть дорог: не удержали межремонтных сроков, и они вошли в стадию полного разрушения, в которой и пребывают до сих пор. Но самый страшный результат той войны не в видимых разрушениях, а в невидимых.
– Это как?
– Состояние войны стало комфортным для местной элиты. Война превратилась в инструмент влияния для политиков, в источник дохода для бизнесменов. Саратов стал полем боя, а какой может быть порядок там, где рвутся снаряды? Никакого.
Чем дальше, тем больше в этой войне появлялось новых участников. Первые пять лет нового тысячелетия в историю Саратова вошли под условным названием «прокурорское иго», или «нашествие краснодарских». Ключевой фигурой этого нашествия стал прокурор области Анатолий Бондар. Главным его козырем опять же были родственные связи: он женат на родственнице тогдашнего генпрокурора Владимира Устинова, который начинал свою карьеру на Кубани. С назначением в область Бондара сюда потянулись фигурки с юга: русские и армяне. Впрочем, прокурорских интересовала не политика, а элементарная экономика.
– Это был период беспредельного разгула рейдерства, – рассказывает еще один местный предприниматель, пожелавший остаться неизвестным. – Так или иначе, при помощи прокуратуры было захвачено пятнадцать компаний. Причем не для того, чтобы потом их развивать, а чтобы банкротить и распродавать. Кто оставался цел, систематически откупался. Время «краснодарских» окончательно развратило саратовские власть и бизнес.
Исчезли прокурорские из Саратова сразу же после того, как со своего поста ушел Владимир Устинов. Впрочем, даже после того, как Бондар уехал, Аяцков ушел, а Аксененко сел, дышать свободно городу долго не дали. На сцену вышел новый сильный игрок, спровоцировавший очередной виток «гонки вооружений», – партия «Единая Россия».
Фактор Вацлава
Тем, кто политическую жизнь страны наблюдает по телевизору, может показаться, что вице-спикер Госдумы Вячеслав Володин – заурядный партийный функционер. Но здесь, в Саратове, это фигура мистических масштабов. Одни его обожествляют, считая, что только им одним область и держится, другие демонизируют, утверждая, что Володин – источник всех бед региона. Те, кто его любит, даже при выключенном диктофоне величают его исключительно Вячеславом Викторовичем. Те, кто не любит, называют Вацлавом. Но даже его многочисленные сидящие по окопам враги признают, что он – непревзойденный тактик.
– Я его очень хорошо знал еще тогда, когда он был депутатом городской думы. У него в те времена была такая тетрадочка, он туда рисовал плюсики и минусики, – рассказал мне Вячеслав Мальцев, еще один бывший зампред облдумы. – Когда ему удавалось что-то для кого-то сделать, он ставил плюс. Когда, наоборот, кто-то для него что-то делал – минус. И у него была задача – чтобы плюсиков было значительно больше. Он как-то их там по-своему подсчитывал, производил взаимозачеты и очень радовался, когда плюсиков было максимально много. Думаю, что у него и сейчас есть такая тетрадочка.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
