— Мэл-то тут при чем? — озадаченно спросил Дэн.
— При всем.
— Ну, тогда ты сам знаешь, что нужно делать, — сказал Дэн после того, как Верни рассказала ему про свою теорию.
— Нет, не знаю, — ответил я, ожидая очередного подвоха.
— Ну, не ЕГО, конечно, — рассмеялся Дэн. — Могу себе представить выражение лица того священника, которому будет предложена такая работа. Дружище, тебе нужно собственных демонов изгнать. Из Берниной теории выходит, что это несчастье приключилось с тобой только потому, что Мэл для тебя все еще лакомый кусочек. Разве из этого же не следует, что если она перестанет казаться тебе такой уж привлекательной, то все вернется на круги своя?
Я кивнул.
— Вот видишь! Ты все время говоришь о том, как было бы здорово, если бы вы с Мэл оставались просто друзьями. Ну так давай, делай что-нибудь! Как только Мэл станет для тебя просто другом, а не бывшей девушкой, все нормализуется.
— Кажется, Дэн прав, — сказал Чарли таким тоном, что не оставалось сомнений: он никогда не предполагал, будто Дэн способен предложить что-нибудь путное. — Это единственное, что тебе остается.
— Некоторая логика в его рассуждениях все-таки есть, — добавила Верни, с трудом веря в то, что соглашается с Дэном.
— Ну что ж, друзья так друзья, — решил я.
Оставалось уповать на то, что из этого хоть что-нибудь получится.
Надо чаще встречаться
— Ну, как дела, Даффи?
— Нормально. А у тебя?
— Все отлично.
Сидя на работе, я находился в том сонном послеобеденном состоянии, когда до конца рабочего дня остается совсем немного и сил достает только на созерцание стены напротив или на звонки друзьям. Я предпочел последнее и позвонил Мэл.
Большая часть нашего разговора была посвящена последним новостям:
1) Верни недавно сделала очередное УЗИ (будущее чадо больше всего походило на усохшую копию Уинстона Черчилля, только без сигары).
2) Чарли по-прежнему пытается докопаться до сути отцовства (пройдя вступительный тест из книжки «Беременность: что знают о ней мужчины?», он получил три балла из возможных двадцати).
3) Дэн предпринял очередную попытку воскрешения своего комедийного таланта (он придумал номер под названием «Обезьяна-путешественница», в котором изображает обезьяну, постоянно куда-то падающую и все время что-то себе ломающую. Это надо было видеть. Словами такое не перескажешь).
И тут ни с того ни с сего Мэл сказала:
— Я очень рада, что у нас получается оставаться друзьями.
— Это точно, — порадовался вместе с ней и я. — Видимо, мы взрослеем. Точнее, вызреваем, как хорошее вино и сыр.
Мэл рассмеялась.
— Только, чур, я — хорошее вино, а вот ты — сыр.
Потом, помолчав секунду, добавила:
— Я действительно рада тому, что мы снова можем разговаривать друг с другом, как старые друзья. К тому же я собираюсь рассказать тебе кое о чем, что может тебе не понравиться. Но ведь на то и нужны друзья, чтобы рассказывать им обо всем.
— Предположим, — осторожно ответил я, мысленно готовясь отразить возможный удар судьбы. — Давай, рассказывай.
— Мы с Робом собираемся в отпуск в Тосканию вместе с Марком и Джулией.
— Ах, вот оно что, — сказал я.
На большее в этот момент я не был способен, так как все мои мысли занимал образ их с Робом прогулки у сверкающего в лучах солнца озера. Я видел, как они идут рука об руку, смеясь и наслаждаясь окружающими пейзажами, а вечером, полулежа в своих шезлонгах, пишут открытки со словами: «Не повезло тебе, приятель! Тебя-то здесь нет…».
Это было уже слишком.
— Я и не подозревал, что ваши отношения зашли так далеко. Мы с тобой поехали за границу только на втором году нашего романа…
— Это потому, что до того момента максимум, на что ты был способен, это прожить со мной под одной крышей пять дней в Озерном Краю.
— Ты опять начинаешь…
— Ладно, извини, ты прав.
И тут я решился. Я давно уже собирался рассказать Мэл об Алекс, но все как-то подходящего случая не было. Но теперь, раз уж у нас случился приступ откровенности, можно было и рассказать.
— У меня, кстати, тоже новости есть, — сообщил я. — Помнишь ту девушку, с которой был знаком Марк… которая работает ведущей на «Шоу звезд»? Ну, так вот, мы вроде как…
— Ах, вот оно что, — сказала Мэл и замолчала. Через какое-то время она спросила: — И как давно вы со «штучкой» вместе?..
— Ну, некоторое время.
Честно говоря, я рассказал ей об Алекс не для того, чтобы причинить боль. Во всяком случае, это было не больнее, чем ее рассказ о своих планах на отпуск. Мы ведь оба понимали, что жизнь так или иначе продолжается. Хотя легче от этого не становилось.
— Ну, что ж, рано или поздно это должно было произойти, — наконец сказала Мэл. — Я рада за вас. Правда рада. Ты счастлив с ней?
Кажется, однажды мы что-то похожее уже обсуждали.
— Пока еще рано об этом судить, — не слишком уверенно ответил я. — Вроде бы все нормально.
Тишина.
— Итак, мы оба начали встречаться с другими людьми, — я наконец прервал затянувшееся молчание.
— Похоже на то, — сказала Мэл.
— Значит, мы можем быть настоящими друзьями?
— Возможно.
Еще немного помолчав, я спросил:
— А мы сможем увидеться до твоего отъезда?
— Не знаю. У меня куча работы. Подожди секунду, я посмотрю в своем ежедневнике.
Через несколько мгновений она предложила:
— Я свободна только в четверг.
— Отлично, значит, в четверг и встретимся.
Тут она недовольно воскликнула:
— Вот черт! Я же совсем забыла — у меня в пятницу утром презентация. А это значит, что мне придется работать допоздна.
Тут я действительно расстроился. Я не видел ее с того дня, когда заходил к ней на работу, а это было уже давно. Я очень хотел ее увидеть и своими глазами убедиться, что мы действительно стали друзьями. Дело было не в том, что я хотел изгнать ее образ из своих штанов. Наоборот, я хотел, чтобы то немногое, что нас еще связывало, не ушло в небытие. Почему-то я был уверен, что если мы не увидимся до ее отъезда, то из отпуска, проведенного вместе с Робом Первым, она вернется другой — отдалившейся от меня навсегда.
— Ну, может, просто выпьем где-нибудь бокал вина? — с надеждой предложил я.
— Нет, вечером я уже так устану, что мне не захочется никуда идти. Знаешь, у меня есть идея получше — приходи ко мне домой. Приноси вино с собой, а я приготовлю что-нибудь вкусное.
