— Нет, тетенька. Это устарело. Мы заключили контракт.
— С кем?!
— Неважно. Это коммерческая тайна.
— Вам что — платят за эту работу?
Мальчишка гордо кивнул:
— Спрашиваете!
— И много?
— Сказал же — тайна!
Мальчику нравилось повторять это слово. Коммерческая тайна ассоциировалась у него, похоже, не с бизнесом, а с пиратами, кладами и приключениями.
«Опять деньги, — растерянно подумала Мария. — Всюду деньги… Похоже, это дело одних и тех же рук… И уж конечно не Белецкого. Тот щедростью не отличается».
— А сажали тоже вы?
— Не… он сам. Ой… проболтался.
— Не волнуйся. Я тебя не выдам. Тоже умею тайны хранить.
— Рассказывайте, как же! Вы — женщина. Женщины всегда треплются.
— А как же она? — Мария кивнула на малютку с бантиком. — Ей-то вы доверяете?
— Ха! Она говорить еще не научилась!
Маша решила сменить тактику: напрямую у вожака наемных садовников ничего не выведать. Надо вести себя так, будто она и сама все знает.
— Ваш наниматель поручил мне проверить: если вы хорошо справляетесь, то плюс к оплате получите еще и премию.
— Денежную?
— Лучше.
— Конфеты?
— Котята!
— Ох, — мальчик задохнулся, глаза у него заблестели. — Живые?
— Еще бы. Целых три: серый, рыжий и черный.
Услыхав обещание, вся команда собралась вокруг щедрой тетеньки.
— А у нас на даче мышь, — сказал кто-то. — Съела супы в пакетиках и все мои «сникерсы»!
— А когда премия?
— Котята еще слепые, — сказала Маша. — Вот откроют глазки… Тогда ваш наниматель снова прилетит…
Вожак вдохновился:
— Опять на разноцветном вертолете?!
«Ага, милый, ты снова проболтался, — обрадовалась Маша, но виду не подала. — На вертолете может прилететь только Иоанн».
— Да, — сказала она. — Как в прошлый раз.
Вожак обиженно возразил, не замечая своей оплошности:
— В прошлый раз он не на вертолете… Он с крыши спрыгнул.
Маша удивилась: «С крыши? Что ему могло там понадобиться? Опять кому-то сигналы подавал? Кому?»
— Значит, договорились, — она пожала вожаку руку. — Премия за мной.
— А качество работы мы гарантируем! — по-взрослому заверил мальчуган.
Когда труженики удалились, она, преодолев свой вечный страх, полезла на крышу. Не могла не полезть: уж очень сильно терзало ее женское любопытство.
«Я прямо как Шерлок Холмс, — думала она. — Веду расследование. Только что я расследую? Непохоже, что преступление. Хотя… деньги, деньги. Откуда он их берет постоянно? Настоящий Холмс решил бы, что это элементарно. А я… Я больше похожа на мисс Марпл… старую деву мисс Марпл…»
Вот наконец и крыша. Ничего тут нет особенного, ни следов, ни улик. Только торчит себе спокойненько кирпичная печная труба.
Так… Надо ухватиться за нее, чтобы не слететь вниз…
А что это за трубой желтеет?
…На крыше стоял резной сундучок. Шахматы.
Шахматы, теперь уже точно принадлежащие Маше.
«Я своего добьюсь, — вспомнилось ей. — Я всегда своего добиваюсь».
Посреди пустыря, где даже сорняки и те не росли, стоял столб. Рядом — другой такой же. Видимо, когда-то на этих стояках крепились ворота.
А, вон же они: лежат плашмя поперек дороги и служат мостками через огромную непросыхающую лужу.
Забор, тянувшийся прежде от столбов, давно сгнил, и лишь кое-где привалились друг к дружке, как завзятые пьяницы, почерневшие штакетины.
На правом столбе висела, болтаясь на единственном гвозде, облезлая вывеска. Половины букв на ней не было, видно, и требовался дедуктивный талант Шерлока Холмса или мисс Марпл, чтобы восстановить содержание надписи.
«Межрай… ластн… танц… химзащ…», — не без труда прочла Маша. Она знала, что ищет, а потому поняла, что речь идет о межрайонной областной станции химзащиты полей.
Местечко выглядело жутко, как будто испытало на себе последствия ядерной катастрофы. Листья на чахлых деревцах были покрыты какими-то болезненными коричневыми пузырями. Земля источала странный запах смеси помойки с дезинфекцией.
Полное безлюдье наводило тоску. Тишина казалась звенящей и недоброй.
Что-то булькнуло у самых Машиных ног. Девушка испуганно шарахнулась назад.
Из-под настила, сооруженного из сорванных с петель ворот, из глубины мутной жижи, выскочила к носкам Машиных туфель огромная серая лягушка.
— Ква-а-а! — зловеще проурчало животное, и Мария, задохнувшись не столько от вони, сколько от ужаса, заметила: это мутант.
Несмотря на неестественно крупный размер и солидный, по лягушачьим меркам, возраст, земноводное имело хвост. Как будто оно оставалось головастиком или же начинало превращаться в ящерицу. Отвратительно.
«Где же «кукурузники»? — осматривалась девушка. — Ни одного самолета не видно поблизости. Или их аэродром расположен где-то поодаль, или разбившийся самолет по имени «Детройт» вообще был у них единственным».
Она решила пройти вперед, к низкому строеньицу с обсыпавшейся штукатуркой и треснувшими оконными стеклами. Занесла было ногу, чтобы ступить на помост…
— Стой! Назад! — рявкнул над ухом осипший голос.
Она оступилась и свалилась бы в зловонную лужу, если б чьи-то руки не поддержали ее сзади.
— Куды прешь? Жить надоело?
— Нет еще, — пролепетала она.
— Ну дык заворачивай.
Ее крепко держал, не пуская вперед, огромного роста старик с окладистой бородой. Он был похож на колдуна, заклинающего стихии. Под мышкой у него торчала клюка, казавшаяся слишком тоненькой и легкой для такого массивного тела, почти как вязальная спица мисс Марпл.
— Туды запрещено. — Старик указал за останки ворот. — Опасно для жизни.
— Почему?
— Я не пущаю.
— А кто вы такой?
— Сторож.
— А что вы сторожите-то?
Старик прокашлялся и со знанием дела ответил:
— Костлявую.
Маша не знала, испугаться ей или рассмеяться над нелепым розыгрышем. Старик, однако, глядел серьезно и насупленно, готовый вновь схватить девушку, сделай она хоть шаг вперед.
— Я хотела только узнать…
— На том свете все и узнаешь, — пообещал колдун.
— Но… Что там такое-то?
