До того как подать обед, гостей пригласили в большой холл выпить по бокалу красного вина. Едва Энни появилась там, как дюжина пар глаз устремилась на нее, и в холле сразу наступила тишина. Было слышно, как кто-то произнес: «Это та самая горничная». Энни испуганно попятилась, спрятавшись в углу за роялем.
– Мисс? – держа поднос с бокалами, перед Энни с реверансом предстала Тэсс.
– Не надо так, – сказала Энни.
Ответив ей не то улыбкой, не то ухмылкой, Тэсс удалилась.
Энни быстро выпила вино и теперь не знала, куда девать пустой бокал. Вокруг нее шелестели, жужжали, стрекотали разговоры. Стоило ей поднять глаза, как она сразу же натыкалась на чей-нибудь любопытный взгляд. Ее разглядывали так, словно сама она была фотографией, а не живым человеком.
Изабель внезапно вынырнула из толпы гостей.
– Знаешь, тебя уже сватают, – сказала она, доверительно склонившись к Энни.
– Правда? – Энни так обрадовалась появлению Изабель, что почти не обратила внимания на ее слова.
– Ш-ш-ш, – прошептала Изабель Энни на ухо. – Он вон там – между Летицией Хилл и человеком с золотой цепочкой на животе.
Там, куда указала Изабель, находился пожилой джентльмен, чья покрытая белоснежными кудрями голова казалась непомерно большой. Он сидел в кресле, положив руки на колени, и напряженно смотрел в их сторону.
– Он смотрит на меня! – воскликнула Энни. – На вид ему все девяносто!
– Раз так, вряд ли он тебя видит.
– Вы серьезно, мэм? – Энни недоумевала, неужто Изабель действительно собралась выдать ее замуж за этого старика, едва способного держаться на ногах. – Он правда сделал мне предложение?
– А как ты хотела бы ему ответить?
– Конечно, нет! – воскликнула Энни чуть громче, чем следовало. Стоявшая рядом пара обернулась на ее возглас.
– Ш-ш-ш, – снова зашептала Изабель, согревая своим дыханием щеку Энни. – Конечно, нет. Что же еще! Я сама передам ему твой ответ. Это Арчибальд Стэнфорд – собиратель портретов, родовитый аристократ. Он увидел тебя в образе Смирения и сказал, что влюбился с первого взгляда.
Обе посмотрели на Стэнфорда, мигавшего Энни с противоположного конца зала.
– Мне будет несказанно приятно передать ему твой вежливый, но твердый отказ на его великодушное предложение. Ведь до сих пор он считал, что мои работы недостойны его коллекции.
– Не оставляйте меня, мэм, – взмолилась Энни. – Они все смотрят на меня. Мне страшно.
– Тогда, – Изабель обняла Энни, – не отрывай от меня своего взгляда.
Неторопливо и грациозно Изабель пересекла гостиную. «Вот что значит быть настоящей леди, – подумала Энни. – Позволять себе роскошь никуда и никогда не торопиться!» Настоящая леди всегда выше мелочных забот, на то у нее всегда есть слуги или кто-нибудь еще.
Изабель подошла к Арчибальду Стэнфорду, наклонилась и что-то сказала – старик раздраженно хлопнул ладонью по подлокотнику, словно прихлопнул какое-то насекомое. Изабель медленно выпрямилась и поплыла обратно к Энни, глядя прямо на нее. «Не отрывай от меня своего взгляда». «Она хочет убедиться, – подумала Энни, – что я делаю все, как она сказала: смотрю на нее, не отрываясь».
За обеденным столом Энни сидела между Робертом Хиллом и мистером Дрейком. Это испытание было потяжелее того, что ей довелось перенести во время фуршета в гостиной.
Обед состоял из восьми блюд, но, едва похлебав супа, Энни почувствовала, что совершенно сыта, и уже почти не могла притронуться к жаркому из молочного поросенка. Прикидываясь, что ест, она жевала во рту кусочек вареной моркови.
Обед подавала кухарка, облачившаяся по этому случаю в платье горничной. В таком обличье Энни видела ее впервые. Беременность Тэсс была уже слишком заметна, чтобы прислуживать за столом; Изабель решила, что ее вид непременно отобьет у гостей аппетит.
Подавая Энни гарнир, кухарка нечаянно задела ее тарелку, и соус потек Энни на платье тонким ручейком.
– Простите, мисс, – безразлично произнесла кухарка.
Ее лицо было замкнутым, а взгляд холодным. Их словно разделяла глухая стена. Словно кухарка была незнакома с Энни или даже не видела.
– Знаете, что я вам скажу, господа, – вдруг громко произнес кто-то. – Все беды у нас от ирландцев.
Это был Роберт Хилл, сидевший рядом с Энни. Она с недоумением посмотрела на него. О чем это он? На ее счастье, Эльдон задал этот вопрос вслух.
– Чем вам насолили ирландцы, Роберт? – спросил он.
– Да всем, – ответил Роберт Хилл. – Их здесь стало чересчур много. Они злоупотребляют нашим состраданием к ним. Они занимают рабочие места, по праву принадлежащие англичанам. Коровья чума – это тоже от них.
– Но какая связь между ирландцами и коровьей чумой? – спросил Эльдон тихо и очень спокойно.
– Думаю, скот подцепил эту заразу от ирландцев.
– Но в Ирландии был голод, а не эпидемия.
– Откуда нам это знать? – Роберт Хилл оживлялся все больше. – Может статься, это была именно эпидемия, просто правительство нам так сообщило, чтобы не волновать общественность. И зараза передалась скоту.
– Какая чепуха, Роберт. – Эльдон беспокойно взглянул на Энни, и она послала ему ответный взгляд.
Хилла между тем несло все дальше: чувствуя, что уже овладел вниманием аудитории, он сел на любимого конька.
– А кто вообще может подтвердить, – заявил он, откинувшись на спинку стула, – что ирландцев действительно умерло так много, как сообщали? Может быть, жертв было гораздо меньше. А может быть – вообще ни одной.
– Вся моя семья погибла там, сэр, – тихо сказала Энни.
Она вовсе не намеревалась говорить за столом, полагая, что Изабель отвела ей роль живой фотографии. Но Изабель, вопреки обещаниям не покидать ее, за обедом забыла о ней совершенно. Последняя реплика Роберта Хилла переполнила чашу ее терпения.
– Вся моя семья погибла там, на строительстве дороги для вашего правительства, – сказала она. – Дороги, которая никому не была нужна и никуда не вела. Им даже не платили за этот бесполезный труд.
В столовой повисла такая тишина, что Энни могла слышать звуки собственного дыхания.
– Извините. – Она поднялась из-за стола, пытаясь сохранить остатки достоинства, и вдруг опрометью бросилась вон.
Она выбежала в сад и обогнула угол дома. Холодный воздух подействовал на нее успокоительно. Из окон слышался смех гостей, которые вновь развеселились. Как она могла согласиться пойти на этот обед? Как можно было выставить себя на это позорище? Какое право имеет Изабель так играть ею?
– Фелан, – послышался за спиной тихий голос.
Ее догнал слегка запыхавшийся Эль дон.
