И о несчастьях, которые произошли с ней в Америке, она будет вспоминать как о кошмарном сне и постарается поскорее о них забыть.
Когда пробило восемь часов и настало время спуститься к обеду, принцесса была во всеоружии.
В изящном голубом платье с глубоким вырезом, отделанным нежным белым кружевом, она опять чувствовала себя принцессой. Под платье была надета пышная нижняя юбка из белого шелковистого сатина, на длинных красивых ногах — шелковые чулки и вышитые бархатные туфельки.
Волосы ее были чистыми и блестящими. Она гордилась тем, что впервые в жизни сама вымыла голову. Ей также было приятно сознавать, что она помогала умелой служанке уложить ее чистые волосы. Это было так забавно! Они обе смеялись, как девочки, когда расчесывали, завивали и укладывали блестящие рыжие локоны в затейливую прическу.
При помощи дорогих кремов, масел и пудры ее обгоревшее на солнце лицо снова стало белым, как всегда. Губная помада сделала ее губы мягкими и соблазнительными.
Остановившись на верхней площадке, принцесса сделала глубокий вдох и удостоверилась, что ее хладнокровие полностью вернулось к ней. Ей больше не нужно думать о сексуальной привлекательности Вирджила. Она ни за что не подпустит его к себе. Пусть даже и не надеется!
Этот смуглый, загадочный рейнджер теперь не представляет для нее угрозы.
Глава 31
— Ах, сеньорита Эва! — восхитился дон Амондо, ожидавший ее внизу. — Как прекрасно вы выглядите! Вам так идет это платье!
Улыбнувшись, принцесса спустилась по покрытой ковром лестнице, приняла предложенную руку и ответила:
— Если это и так, то лишь благодаря вашей дочери Сорайе. — Она прикоснулась к нежным кружевам, которыми был отделан вырез платья. — Надеюсь, она не будет против, что я позаимствовала его?
— Нет, конечно! Сорайя очень милая и добрая девушка. — Он преисполнился отцовской гордости, когда заговорил о своей восемнадцатилетней дочери. — Надеюсь, что когда-нибудь вы с ней познакомитесь.
— И я тоже.
— А теперь пойдемте, капитан ждет нас в зале. Хозяин усадьбы привел принцессу в зал, когда жаркое летнее солнце уже опускалось за высокие горы. Лампы горели очень ярко, освещая середину огромного помещения, а в углах царил полумрак. В дальнем конце зала, возле холодного камина, повернувшись спиной к двери, стоял мужчина.
— А вот и мы, — объявил дон Амондо.
Вирджил Блэк неторопливо повернулся и, помедлив, шагнул к Марлене. Принцесса споткнулась и упала бы, если бы не держалась за руку дона Амондо.
Она поняла, что была наивна, предполагая, будто Вирджил останется таким же, каким она в последний раз видела его пару часов назад. Ничто не могло ее так удивить, как этот новый незнакомый рейнджер.
Он неподвижно стоял у огромного камина, одетый так элегантно и безупречно, что у принцессы перехватило дыхание от одного взгляда на этого невероятно красивого мужчину.
Густые черные волосы были подстрижены, вымыты и зачесаны назад. Черная щетина исчезла, смуглое лицо было гладко выбрито и сияло здоровым румянцем. Яркая красная полоса, оставленная ее ногтями, тянулась по подбородку. Правое ухо украшала ссадина — тоже ее рук дело.
Голубые глаза Блэка ярко сверкали на темном лице, а на прекрасно очерченных губах застыла притягательная улыбка.
Вместо пропотевшей черной рубахи и грязных брюк на нем был нарядный черный мексиканский костюм с белоснежной шелковой рубашкой. Вокруг шеи был повязан алый шарф. Короткий жакет-болеро туго обтягивал широкие плечи, оставляя открытой мускулистую грудь, петлицу жакета украшала пурпурная роза. Сквозь тонкий шелк белой рубашки можно было увидеть темные волосы и бронзовую кожу.
У принцессы перехватило дыхание, она с трудом сдержалась, чтобы, презрев все условности, не броситься в его объятия.
— Эва, дорогая, — улыбнулся ей Вирджил.
— Капитан. — Ей вдруг показалось, что в комнате нечем дышать.
Вирджил в приветственном жесте поднял бокал с вином, залпом осушил его, не сводя глаз с принцессы.
В ту минуту, когда он увидел ее в зале, он уже знал, что больше не сможет расстаться с ней. Он должен снова заняться с ней любовью. Никогда еще она не была столь вызывающе красивой. В этом платье она выглядела очень юной и невинной. Можно было подумать, что ей не больше восемнадцати, настолько свежим было ее лицо и такой по-девичьи тонкой была ее фигурка. Широкая кружевная лента, которой был отделан вырез платья, обвивала ее мраморные плечи. Это же кружево низко открывало грудь, которая слегка поднималась при каждом вздохе. Вирджил заставил себя сохранять спокойствие и едва удержался, чтобы не подойти к ней и не прижаться губами к белой ложбинке, разделяющей ее совершенные, соблазнительные груди.
Они стояли друг против друга в ярко освещенной зале, и их глаза сказали друг другу то, что не могли произнести их губы: «Давай поскорее покончим с обедом и займемся любовью».
Дон Амондо, с удовольствием рассказывавший им о последних новостях, не заметил, что они только кивали или односложно отвечали на его вопросы, поглощенные охватившей их страстью. Амондо Ривас любил поговорить, поэтому был рад тому, что гости так внимательно слушали его.
— Пойдемте к столу. — Он радушно распахнул двери в столовую.
— Конечно, — в унисон произнесли Вирджил и принцесса.
— Похоже, вы здорово проголодались, а?
— О, да, — признала принцесса.
— Точно, — произнес Вирджил, не сводя глаз с Марлены.
Но за длинным столом наслаждался едой только сам хозяин. Принцесса, сидевшая напротив Вирджила, совсем потеряла аппетит. Она отпила холодного вина из хрустального бокала и машинально водила по тарелке серебряной вилкой, с едва скрываемой страстью глядя на сидевшего напротив мужчину.
Его аккуратно причесанные волосы блестели, как вороново крыло, при свете свечей, а в глазах таилось обещание счастья. Принцесса торопливо опустила глаза, испугавшись, что может не выдержать этой пытки. Уже не в первый раз она отметила, какие у Вирджила красивые руки. В этих сильных, загорелых руках с длинными пальцами и чистыми квадратными ногтями чувствовались мощь и нежность. Эти руки умели доводить ее до экстаза одним лишь прикосновением.
Обед, состоявший из нескольких перемен, тянулся бесконечно. Хозяин болтал без умолку. Его рассказы наконец заинтересовали принцессу, поскольку большинство из них так или иначе имели отношение к Вирджилу Блэку, мужчине, с которым она была близка, но о котором ничего не знала. Зато жизнерадостный мексиканец прекрасно знал Вирджила и восхищался им.
Положив вилку рядом с фарфоровой тарелкой, дон Амондо сказал:
— Если бы не этот большой, смелый американец, я бы никогда не увидел моего милого сынишку.
Вирджил откашлялся и быстро сменил тему:
