Вечер протекал весьма бурно, особенно после третьей чаши пунша. К тому времени рецепта Шервуда никто не придерживался, и в чашу сливали все, что было, не соблюдая никаких пропорций.
Лейтон-Блэр растянулся на диване и громко храпел. Лорд Хэверинг отключился в кресле, уткнувшись головой в стол. Рочдейл и Толливер покинули вечеринку несколько часов назад, очевидно, более заинтересованные предстоящими любовными свиданиями наверху, чем буйной пьянкой. Адам смутно припоминал, что Инглби тоже потихоньку исчез. Наверное, направился в комнату одной из дам. Упомянул ли он при этом ее имя? Адам не мог вспомнить. Стиллмен, Кеньон и Тротбек ушли с той же целью, хотя Адам не был уверен, когда именно. Он был слишком озабочен тем, чтобы Шервуд не отставал от остальных джентльменов по части выпивки.
Адам тоже выпил немало, однако в большей степени притворялся пьяным, стараясь при этом затянуть вечеринку как можно дольше. Его замысел удался. Шервуд был настолько пьян, что едва держался на ногах и, будучи джентльменом, не мог явиться к даме в таком состоянии.
Сэр Джордж Лоустофт, молодой человек с изумительной способностью поглощать спиртное, сделал попытку подняться со своего кресла.
– На сегодня хватит, – произнес он заплетающимся языком. – Молодец, Шервуд. Превосходный пунш. – Он медленно встал и, осторожно переставляя ноги, поплелся к двери. – Черт побери, завтра будет трещать голова! Спокойной ночи, парни.
Шервуд печально посмотрел на Адама, очевидно, не желая покидать последнего, все еще бодрствующего гостя. Адам был удовлетворен тем, что Шервуд уже не побеспокоит Марианну в такой час и в таком состоянии. Он добился своего.
– Да, действительно пора спать. – Адам обвел комнату взглядом. – Мы неплохо повеселились, не так ли? Надо помочь этим двоим, Шервуд. – Он указал на Лейтон-Блэра и Хэверинга.
– Ты прав. – Шервуд с трудом поднялся на ноги. – Боже! Не думал, что этот пунш может быть таким крепким. Да, лучше позвать лакея помочь уложить этих бедолаг в постель. Но где его найти в такой час.
Он постоял немного, пытаясь сориентироваться и сохранить равновесие, прежде чем двинуться с места.
– Все в порядке. Я сейчас пойду. О!..
Шервуд зацепился за вытянутые ноги Адама и рухнул на пол. Послышался ужасный хруст, а затем глухой стук, когда его голова ударилась о кирпичное обрамление очага.
Проклятие! Адам сполз со своего кресла и осмотрел молодого хозяина, растянувшегося у его ног. Голова Шервуда кровоточила, а одна нога была согнута под неестественным углом. Адам застонал от ужаса. Боже милостивый, неужели он убил его?
Охваченный тревогой и досадой, Адам склонился над Шервудом и приложил руку к его носу. Слава Богу, дышит!
– Что за черт? – Лоустофт, еще не вышедший за дверь, повернулся посмотреть, что случилось.
– Он споткнулся, – сказал Адам, не уточнив, что о его ногу. – Кажется, сильно пострадал. Голова кровоточит, и я думаю, у него сломана нога.
– Боже! – Лоустофт вернулся в комнату и встал рядом с Адамом. – Он не умер?
– Нет, слава Богу, но нуждается в помощи. Вы можете спуститься вниз?
– Да, конечно, – сказал Лоустофт, внезапно протрезвев и побледнев от потрясения. – Что я должен сделать?
– Найти дворецкого. Если мне не изменяет память, то его зовут Хибберт. Скажите ему, чтобы он немедленно послал за доктором.
– А вы попытаетесь передвинуть Шервуда?
– Нет, не думаю, что следует двигать его ногу. Мы можем причинить ему еще больший вред. Я предпочитаю дождаться доктора. А теперь, пожалуйста, найдите Хибберта.
Молодой человек поспешил выйти, еще не совсем твердо держась на ногах, но теперь он выглядел более трезвым и подвижным, чем несколько минут назад.
– Что случилось?
Сонный голос лорда Хэверинга заставил Адама вздрогнуть. Он совсем забыл о нем. Видел ли тот что-нибудь? Видел ли, что Шервуд споткнулся о ногу Адама?
– Кажется, я слышал стук. Что-то упало?
– Это Шервуд споткнулся и упал. Боюсь, он сильно пострадал.
– Боже!
Молодой человек, пошатываясь, поднялся со своего кресла и подошел на нетвердых ногах к камину.
– Черт возьми! Его нога выглядит неестественно согнутой. Будь все проклято, если он не сломал ее. – Хэверинг наклонился, изучая подвернутую конечность.
– Не трогайте ногу, – сказал Адам. – Думаю, надо дождаться доктора. Вы не передадите мне этот галстук? – Он указал на галстук, покоившийся на спинке ближайшего кресла.
Хэверинг выполнил просьбу, двигаясь медленно и дважды роняя галстук на пол, прежде чем передать его в руки Адама. Адам осторожно обследовал голову Шервуда. В том месте, где тот ударился об острый край камина, над правым ухом кожа была рассечена. Рана была неглубокой, но сильно кровоточила. Светлые волосы Шервуда пропитались кровью с этой стороны.
Адам приложил свернутую материю, чтобы остановить кровотечение. Затем снял свой галстук и сделал из него временную повязку на голове Шервуда. Возможно, это средство не было достаточно эффективным, но он должен был что-то делать, чувствуя себя виноватым.
Адам рассчитывал отвлечь парня от Марианны, но не собирался калечить его. Он не имел в виду причинить ему вред. Однако было видно, как лодыжка Шервуда зацепилась за его ногу. Умышленно ли он оставил свои ноги вытянутыми? Хотел ли, чтобы тот споткнулся и упал? Адам так не думал. Однако он мог бы убрать вытянутые ноги, но не сделал этого.
Черт возьми! Он зашел слишком далеко на этот раз. Ничего подобного больше не повторится. Он не станет вмешиваться в жизнь Марианны. Пусть найдет хоть дюжину любовников. И, если хочет, пусть заведет даже мужской гарем.
Из-за нее едва не произошло убийство, и Адам наконец понял, как нелепо вел себя, беспокоясь о Марианне.
Дверь открылась, и вошел Лоустофт с дворецким во фраке, накинутым поверх ночной рубашки.
– Боже! – воскликнул Хибберт, увидев своего хозяина.
– Мы не трогали его ногу, – сказал Адам. – Я полагал, что лучше дождаться доктора.
– Да, да, так будет лучше, – согласился Хибберт.
– Вы послали за ним?
– Да, я послал одного из конюхов, который проворней остальных. Доктор Снид живет в трех милях отсюда, в Ричмонде. Он должен скоро прибыть. Бедный лорд Джулиан! Надеюсь, он не испытывает сильной боли.
– К счастью, он очень пьян, отчего боль притупляется, – сказал Лоустофт.
Хибберт поднял голову и впервые оглядел комнату. На мгновение глаза его сузились, но затем лицо приняло обычное для дворецких холодное, сдержанное выражение.
– Томас, – позвал он.
Молодой взъерошенный лакей, стоявший с широко раскрытыми глазами в дверном проеме, вошел в комнату.
– Да, сэр.
