Плюнув в очередной раз на все амурные дела и поставив мысленно жирный крест на охоте за мужчинами (пусть сами теперь за ней побегают), Марина вновь окунулась в рабочие хлопоты. Она уже считалась опытным риэлтером, и бралась временами за весьма сложные сделки, неизменно с успехом завершив которые, чувствовала необычайный душевный подъем и радость. Еще бы: она опять это смогла! Она в очередной раз рискнула и выиграла! Она как наркоманка зависела от очередных доз адреналина в крови, и сама напоминала себе иной раз охотничью собаку, замершую в напряженной стойке, готовую сорваться по первому зову и мчаться вперед к поставленной цели. В коллективе ее искренне любили, и она тоже от всего сердца любила всех. И сумрачную, неприступную с первого взгляда Тамару, и весельчака Славу, который за показной бравадой скрывал какой-то ему одному ведомый страх или комплекс, и добродушно ворчащего на все и вся, от погоды до решений правительства охранника Сан Саныча, вечно стреляющего у нее мятные конфетки под предлогом болей в сердце.
Как-то раз попивая чай в компании Костика, ожидающего визита своих клиентов, Марина бросила взгляд на висящий на стене календарь. Вот уже несколько дней какая-то мысль, вернее тень непонятного беспокойства, тщетно пыталась пробиться наружу, и теперь раздражала Марину подобно песку в босоножках. Каждый раз, когда она смотрела на календарь. Календарь… Внезапная догадка заставила ее похолодеть и внимательно всмотреться в даты. Когда она вернулась из Греции? Правильно, в начале октября. А сейчас уже последняя неделя ноября. И где же бич всей женской половины человечества, месячные, я вас спрашиваю? Что-то она подозрительно давно не покупала себе ни тампонов, ни прокладок. Нет, она действительно в последний год не слишком наблюдала за своим женским календарем, но сейчас уже точно налицо приличная задержка. Она ведь даже не помнит, когда это было в последний раз. Черт, неужели влипла? Так, спокойно, надо подсчитать. Если это действительно так, то сейчас у нее где-то девять недель. Ни хрена себе! Это уже не весело ничуть. Интересно, с такими сроками на аборт принимают, или уже нет? Опыта у нее в данном вопросе никакого. А может быть, это просто климатические штучки, и она рано панику поднимает? У многих после курортов цикл сбивается, вот и у нее то же самое произошло. Самое логичное объяснение. А если все-таки нет?
Ничего не объясняя, Марина распрощалась с коллегами и полетела в аптеку. Купив на всякий случай сразу два теста на беременность, отправилась к себе домой. Если верить инструкции, все манипуляции надо было совершать рано утром сразу, как только проснулась, но ждать Марина не могла. Сделав все, что было показано на рисунке, она напряженно стала вглядываться в появляющийся рисунок. Одна синяя полоска, вторая… Так, спокойно, не нервничать, она беременна. Можно, конечно, с утра и второй тест испортить, но все ясно и так. Надо позвонить Юльке, пусть порекомендует ей какого-нибудь знакомого гинеколога, наверняка у нее кто-нибудь есть на примете. Тьфу, черт, а так все неплохо получалось. Теперь придется залезать на эту мерзкую раскоряку, унизительно развешивать ноги на холодных металлических подставках, пока равнодушный медик будет копаться в твоем нутре, выцарапывая оттуда маленькую жизнь.
Марина отправилась на кухню, заварила себе душистого цветочного чая. Обидно. И что она тогда не воспользовалась презервативами? Ведь лежали в сумочке, только руку протяни. Но с другой стороны портить такой восхитительный вечер, вернее, ночь… Его звали Александер, его имя звучало почти по-русски, и в то же время как-то иначе, экзотично и мягко. Она сидела на пляже и смотрела на море, убегающее в закатное небо, когда рядом появился этот парень в спасательном жилете и плавательном костюме, по расцветке которого сразу можно было понять, что он из местной береговой службы спасения. Спросил, как она себя чувствует. Она что-то ответила ему. Говорили по-английски, осторожно подбирая слова чуждого обоим языка. Он подсел поближе, сказал, что на сегодня его работа закончена. Она не отстранила его руку, не оборвала его попыток познакомиться ни резким словом, ни жестом. С пляжа они ушли в какой-то небольшой дом неподалеку. Марина так и не поняла, что это было — его жилище, какое-то служебное помещение, что-то еще. Безусловно, мужчина был очень красив. Большие темные глаза, как на древних фресках, курчавые волосы, собранные сзади в хвост. Сильные мускулистые руки, стройные поджарые ноги, упругий живот. Древний Бог, сошедший со своего трона на Олимпе к смертной женщине. От него прямо-таки веяло первобытной животной страстью, помноженной на очарование мальчишеской юности, и Марина не могла ей противостоять. Да и не хотела. Они любили друг друга до рассвета, неистово, жадно, пока розовая полоска света на потолке не сказала им, что скоро взойдет солнце. Истощенные страстью, и все же заново обновленные ею, они расстались, и больше Марина ни разу не видела своего смуглокожего любовника с глазами, подобными двум драгоценным камням. Ее самолет улетал из Греции на следующий день.
Аборт. Бр-р, даже звучит противно. А сама процедура и того хуже. Да и боязно как-то. Говорят, что аборт до того, как у тебя появится хотя бы один ребенок — это очень вредно. Можно даже бесплодной стать, если врачи там чего-то повредят. Там же все такое нежное, много не надо. А у нее как раз такой опасный случай, поскольку детей как раз нет. Да, пришла беда с той стороны, откуда не ждали. Впрочем, беду никогда не ждут, она всегда без приглашения приходит. Вот сделает сейчас аборт, а потом выйдет замуж и окажется, что у нее уже никто никогда не родится. Тут-то она и попрыгает, и побегает. И никакие деньги здесь ей уже не помогут утраченное здоровье вернуть. Сестренка бы ее, Ирка здесь даже раздумывать бы не стала. Недаром она тогда такой финт устроила. А ей вот боязно, как ни крути.
Стоп. А если посмотреть на все это дело с другой стороны? Кто мешает ей оставить этого ребенка? На матерей-одиночек сейчас уже косо не смотрят, из них сейчас каждая третья мамаша наверное выходит. Финансы ей позволяют не то что одного, а троих запросто прокормить. Жилплощади ей тоже на маленький детский сад хватит. Что же она себя так мучает! Вот идиотка! Она просто родит этого маленького человечка, и все! А если ее будущий супруг, или кто там еще, хоть слово против этого ребенка скажет, то быстренько перестанет быть потенциальным мужем, вот и все. А если не дурак, то примет и полюбит не только ее, но и ее ребенка. Она не даст его убить этим эскулапам, она оставит его! Или ее? Интересно, кто родится — мальчик или девочка? Наверняка очень красивый будет малыш. С глазами, как у его отца. Да и отчество будет вполне русское — Александрович. Вот так!
Вот бы узнать, какой он сейчас, на что похож. Если вспомнить школьный курс биологии, то перед глазами какие-то головастики встают. Вроде бы в первые недели все эмбрионы друг на друга похожи, и люди, и ящерицы, и волки всякие. Неужели и ее малыш сейчас такой же? Нет, у него наверное уже и ручки, и ножки есть. Только крохотные. Лежит себе в колыбельке внутри своей мамы и растет, набирается силенок.
Марина погладила свой пока еще плоский живот. В душе поднималась волна восхищения и преклонения перед своим организмом и мудростью природы. Она уже не одна, и более того, она даст жизнь новому человеку. Разве это не чудесно? Папка, если ты меня видишь оттуда, то порадуйся за меня и своего будущего внука. Жаль, что ты не успел застать его рождение. Я знаю, ты тоже был бы счастлив, как и я сейчас. Ребенок. Маленький, кричащий, пахнущий молоком, как все младенцы. Ее ребенок.
