«Я хочу на гору эту, — запел Руди, — где зимы и снега нету».
Френсис увидел среди пятерых лицо Катрины; пятеро сделались четверыми, четверо троими.
В ночлежку пришли Финни и Рыжик, и с ними третий, которого Френсис не сразу узнал. Потом увидел, что это Старый Туфель.
— Э, к нам гости, Лось, — сказал Френсис.
— Это Финни? — спросил Лось. — Похоже, он.
— Он самый, — сказал Френсис.
Финни стоял в ногах его кровати, очень пьяный, качался и пытался понять, кто о нем разговаривает.
— Ты, сука, — сказал Лось, приподнявшись на локте.
— С какой это ты сукой разговариваешь? — спросил Френсис.
— С Финни. Он работал в «Испанском» Джорджа. Любил огреть дубинкой пьяных, когда шумели.
— Это правда, Финни? Любил им врезать?
— Убрррх, — сказал Финни, и его потащило по проходу от Френсиса.
— Злой был гад, — сказал Лось. — Меня раз ударил.
— Ушиб?
— Еще как. Три недели голова болела.
— Кто-то сжег машину Финни, — объявил Рыжик. — Он пошел за жратвой, вернулся, а она горит. Он думает, легавые подожгли.
— Зачем легавые жгут машины?
— Легавые сбесились, — сказал Рыжик. — Всех метут. А за всем этим, я слышал, Американский легион.
— Паразиты толстожопые, — сказал Френсис. — Всю жизнь за мной гоняются.
— Легионеры и легавые, — сказал Рыжик. — Потому мы и пришли сюда.
— А тут, думаешь, безопасно? — спросил Френсис.
— Безопасней, чем на улице.
— Захотят тебя забрать, сюда не сунутся, да? — спросил Френсис.
— Они не знают, что я здесь, — сказал Рыжик.
— Ты что думаешь, это «Уолдорф-Астория»? Думаешь, эта старая стерва внизу не скажет им, кто здесь есть, а кого нет, когда спросят?
— Может, не легавые сожгли машину, — сказал Лось. — У Финни полно врагов. Знал бы, что у него машина, сам бы сжег. Он, сука, всех нас бил, а теперь сам на улице. Встретим его в темном переулке.
— Слыхал, Финни? — сказал Френсис. — Они тебе глаз натянут. Они тебя всей кодлой в переулке встретят.
— Нггрух, — сказал Финни.
— Финни хороший. Отстаньте от него, — сказал Рыжик.
— Ты приказы тут отдаешь, директор? — спросил Френсис.
— А ты кто такой? — спросил Рыжик.
— Я такой, что башку тебе растопчу и выдавлю как апельсин, если будешь учить меня, что делать.
— Прямо, — сказал Рыжик и отодвинулся к койке рядом с Финни.
— Я как вошел, сразу догадался, что это ты, — сказал Старый Туфель, подойдя к Френсису. — Я тебя, труба иерихонская, где хочешь узнаю.
— Старый Туфель, — сказал Френсис, — Старый Туфель Гилиган.
— Ага. Память у тебя ничего. Не пропил еще.
— Старый Туфель Гилиган. Чугунное брюхо, медная верзуха.
— Уже не чугунное, — сказал Туфель. — Язва у меня. Два года как пить бросил.
— Так какого черта ты тут?
— Зашел повидать ребят, поглядеть, что и как.
— Гуляешь с Финни и этим рыжим хмырем?
— Ты кого назвал хмырем? — сказал Рыжик.
— Я тебя назвал хмырем, хмырь, — сказал Френсис.
— Язык у тебя длинный, — сказал Рыжик.
— А нога еще длинней, и я тебе ее в нос засуну, если будешь тут вонять, когда с тобой по-хорошему.
— Не кипятись, Френсис, — сказал Старый Туфель. — Что у тебя нового? Хорошо выглядишь.
— Богатею, — сказал Френсис. — Шмотки новые, пара бутылок и деньги в кармане.
— Значит, в гору пошел? — сказал Старый Туфель.
— Я-то да, а ты какого черта тут делаешь, если не пьешь, — вот чего не пойму.
— Я же говорю: шел мимо, любопытно стало, как там в старых местах.
— Работаешь?
— Постоянное место в Джерси. Даже квартира есть. И машина. Машина, Френсис. Веришь или нет? У меня — машина! Не новая машина, но хорошая. «Гудзон» двухдверный. Хочешь, прокачу?
— Прокатишь? Меня?
— Ну да, а кого же?
— Сейчас?
— А мне все равно. Я поглядеть зашел. Я тут не ночую. Да и не стал бы тут спать. Клопы за мной в Джерси прибегут.
— Вот этого вот бродягу, — обратился Френсис к Руди, — я от смерти спас на улице. По три, по четыре раза за ночь падал пьяный — голова перевешивала.
— Это правда, — сказал Старый Туфель. — Раз пять или шесть лицо разбивал, как этот. — Он показал на Лося. — Но больше так не делаю. В трех сумасшедших домах побывал. И бросил. Три года как не бродяжничаю, два не пью. Хочешь прокатиться, Френсис? Только условие: без бутылки. Жена унюхает — съест меня.
— И жена есть? — сказал Френсис.
— И машина, и жена, и дом, и работа? — спросил Руди. Он сел на койке, чтобы получше разглядеть этого захватчика.
— Это Руди, — сказал Френсис. — Руди-дуди. Собирается покончить с собой.
— Знакомое чувство, — сказал Старый Туфель. — Как-то утром нам с Френсисом страшно захотелось выпить. Обошли весь город, ничего не добыли, в туфли снег набивается, на улице минус двадцать градусов. В конце концов продали кровь, а деньги пропили. Я потерял сознание. Очнулся — выпить хочется до ужаса, денег нет и взять негде, кровь больше не сдашь — и тут мне захотелось умереть, по-настоящему. Умереть.
— «Где все время лето, — запел Руди, — где растут котлеты на кустах и можно спать на воле».
— Хочешь прокатиться? — спросил его Старый Туфель.
— «В сигаретных деревьях пчелы жужжат, и в фонтанах бьет лимонад», — продолжал Руди. Потом он улыбнулся Туфлю, глотнул вина и снова повалился на койку.
— Человек хочет прокатить, а пассажиров нету, — сказал Френсис. — Выходит, отбой, Туфель, ложись, ногам дай отдых.
— Не-е, я, пожалуй, дальше двину.
— «Стемнело под вечер, и вспыхнули в таборе костры, и бродяга у всех на виду шагал по путям, чтоб на поезд вскочить, сказал он: назад не приду».
— Кончай песни петь, — сказал Рыжик. — Спать не даешь.
— Я ему рыло расквашу, — сказал Френсис и встал.
— Без драк, — сказал Лось. — Она нас вышибет к черту или полицию позовет.
— Значит, это будет день, когда меня вышибли из ночлежки, — сказал Френсис. — Это свинюшник. Я жил в свинюшниках получше, чем этот поганый свинюшник.
— Где я вырос… — начал Старый Туфель.
— Мне начхать, где ты вырос, — сказал Френсис.
— Заткнись. Я из Техаса.
