– Что ты там нашла? – спросил Саймон.
– Тут полно всяких книг, – сказала я, отодвинув в сторону энциклопедию. – Целая куча изданий по сатанизму! Может, это то, что украли из библиотеки?
– Дай-ка посмотреть. – Саймон попытался пролезть вперед меня, но я отказала ему в праве первой ночи.
– Вот эта, похоже, из редких: «Цирк лилипутов Рори, в тридцать четвертом году». Ой, какие симпатичные! Номер с дрессированными котятами! Лилипуты в костюмах укротителей! А вот лилипута-клоуна засовывают в пушку! Сенбернар катает двух лилипуточек на санках.
– Дай посмотреть! – взмолился Саймон.
Прижав лилипутов к груди, я схватила следующую книжку.
– А это – старинная колдовская книга с магическими таблицами и тысячью ста одним рецептом домашних заклинаний.
– Можно, я хоть одним глазком взгляну?
– Похоже, книги краденые, но все равно – такое богатство надо забрать домой.
– Разве не следует вызвать полицию?
– Нет! – сказала я. – Кто нашел, тот и взял! Это же валялось на помойке. Значит, было никому не нужно. Ой, здесь куча всего интересного… – Я занялась содержимым следующей коробки. Там лежала фиолетовая гитара «Фендер Стратокастер», на деке, видно, от руки было нацарапано «Джимми Хендрикс»; рядом – довольно большая картина маслом – часы и пицца, висящие на бельевой веревке посреди какой-то пустыни; кожаный футляр с драгоценностями – главным образом это были золотые запонки с эмалью и несколько колец с бриллиантами, изумрудами, рубинами и сапфирами; а еще – тяжелая квадратная металлическая коробочка.
– В этом футляре полным-полно классных запонок, – сказала я.
– Можно взглянуть? – робко попросил Саймон.
Я отдала ему металлическую коробку.
– Вот, – сказала я, – посмотри, что там. Я ее даже не открывала. Симпатичная коробочка. Это латунь? Или бронза?
– Тяжелая, – оценил Саймон. – Очень изящная вещица. Что там может быть? – Он открыл крышку и завизжал.
– Что такое?
– Это прах, – сказал он. – Пепел и, похоже, зубы. Пять резцов, если быть точным.
– Что-то я сомневаюсь.
– Сама посмотри! Она доверху набита пеплом, ей-богу, не вру.
– В то, что она полна пепла, я верю, а сомневаюсь только в том, что ты способен отличить резцы от клыков.
Мы начали грузить находки в багажник. Делать это пришлось в несколько заходов.
– Мод! – крикнул Саймон.
– Что? – спросила я и уронила стопку книг ему на ногу.
– Черт! – взвизгнул он. – У меня и так подагра!
– Прости, – сказала я. – Так ты поэтому кричал?
– Нет. – Он стоял согнувшись пополам и ловил ртом воздух. – Этот енот, он ходит за нами.
– Bay! – Даже в темноте было видно, какие у енота недобрые глаза. – По-моему, мы ему не нравимся. И взгляду него обкуренный!
Саймон водрузил в багажник клетку.
– Поехали отсюда, – сказал он. – Здесь как-то тревожно. К тому же я уколол палец о ржавый штырь. – Несколько мгновений мы стояли и смотрели друг на друга.
Я села в машину.
– Давай скорее! – велела я. – Шевелись! Этот доходяга прямо за тобой. – Саймон бросился в машину. – Никогда не видела, чтобы еноты вели себя так агрессивно, – сказала я. – Знаешь, я вспомнила: если измазаться слюной бешеного животного, можно заразиться.
– Просто измазавшись слюной?
– Точно, – заверила я. – От этого умерла одна девочка из Квасинда. Как-то раз она гуляла по лесу и случайно дотронулась рукой, на которой у нее была свежая царапина, до листочка, запачканного беличьей слюной. Ситуация нетипичная, но достаточно вероятная. Видишь ли, больные бешенством страдают недержанием слюны. Отсюда следует: все, что мы трогали, вполне могло быть в слюне бешеного енота.
– Ужас какой! – воскликнул Саймон.
– Еще один вопрос. Ты когда последний раз делал противостолбнячную прививку?
– Противостолбнячную? Даже не помню.
– Тогда тебе лучше ее сделать, – сказала я. – И поскорее. Смерть от столбняка крайне мучительна, даже для англичанина с аристократическим выговором.
Все, за исключением Мариэтты, сидели в трейлере и доедали нечто, весьма напоминавшее boeuf bourguignon,[10]иначе называемое ирландским рагу. У Пирса на тарелке лежала картошка, немного грибов и целая гора шпината.
– Леопольд, посмотри, что я тебе принесла! – сказала я. – У меня для всех подарки. Но сначала вы, ребята, притащите клетку для кур – она ужасно тяжелая.
Теодор и Пирс встали. Тут как раз вошел Саймон, прижимая к груди охапку обретенных нами ценностей.
– Миссис Сливенович, надеюсь, я не причиню вам неудобства?
– Вы что, к нам переезжаете? – спросила она.
– Прошу прощения? – не понял Саймон. – Ах, что вы, нет. Мы обнаружили на площадке для отдыха множество различных предметов, которые, по мнению вашей дочери Мод, могли бы вас заинтересовать.
– Вы ужинали? – спросила мамочка. – Не хотите ли попробовать восхитительное boeuf bourguignon, приготовленное моим сыном?
– Я, признаться, уже ужинал, но с удовольствием попробовал бы, если что-то еще осталось, – сказал Саймон и взглянул на тарелку Пирса. – Если можно, положите мне шпината.
– Шпината больше нет! – сказал Леопольд. – Но есть вот это. – Он протянул Саймону банку, стоявшую у нас на столе уже несколько лет. – Никто не может ее открыть. Может, вам удастся. Называется «Услада джентльмена».
Саймон брезгливо исследовал видавшую виды банку, которую некогда кто-то из нас раскопал в корзине с уцененными товарами. Леопольд кинулся на кухню, через минуту вернулся с бумажной тарелкой тушеного мяса и поставил ее перед Саймоном. Сам он уселся напротив, напряженно следя за выражением его лица.
– О, какой изыск! – сказал Саймон. – Просто восхитительно! Простите, а можно попросить кусочек хлеба? Вас это не затруднит?
– Нисколько не затруднит, – сказала мамочка и обернулась к Леопольду. – Сынок, принеси ему хлеба. Пусть он поест, а мальчики пока что занесут в дом краденое.[11]
– Мам, зачем ты называешь это краденым? – сказала я. – Мы же все нашли на помойке.
