В этот момент (редкое литературное извращение!) Валерия «заехала» на меня, как тортик с кремом, и я действительно воскликнул:
«…Все мои жены были безнравственны!!! Но не были безнаказанны!..»[17]
Валерия отодвинулась назад и сказала: «Продолжайте-продолжайте, милый дядюшка. Очень интересно». Я неправильно ее понял и попытался продолжить, но Валерия уперлась в меня коленом и без труда остановила. «Читайте дальше, милый дядюшка, – пояснила Валерия, – а прочее предоставьте мне». Голос у меня дрожал и временами срывался, зато Валерия была спокойна, как исследователь Арктики. Медленно сближаясь, мы закончили одну главу, и я подумывал, что часов до четырех утра смогу дочитать наконец-то и всю книгу, но внезапно Валерия ударила пяткой меня по заднице, и все благополучно разрешилось… После чего я пошатнулся и вынужден был присесть, чтобы остановить головокружение. «Бокал вина?» – предложила Валерия, поглядывая на меня. Она повернулась на бок и лежала на столе, как пантера, поигрывая пустым бокалом. «Дядюшкин сон». Мне захотелось ее поцеловать, но пантера выпустила коготки. «Ну-ну, – сказала Валерия, – только без глупостей. До оформления соответствующих документов». Я вопросительно уставился на нее. «Мой дорогой извращенец, – Валерия поднялась со стола, – я готова хоть завтра выйти за тебя замуж. Или мне все книги перечитать?» И Валерия указала пальчиком на полки с античной литературой. Можно кричать от ужаса, когда попадаешь в болото, но я согласился на брак беззвучно. Из экономии сил и времени. «Волшебные колокольчики, волшебные колокольчики звенят на дороге! Волшебные колокольчики, волшебные колокольчики – как весело ехать на саночках!..»
На свадебный ужин Валерия пригласила свою подругу. «Ведь у нас должны быть гости?» На этот раз мы не пошли в ресторан – Валерия предпочла отметить это событие дома. «Семейный праздник». Подруга Валерии выглядела просто потрясающе. «Кики!» – представилась она. Эффектная блондинка. Валерия предупреждала, что на самом деле блондинку зовут не так, но «Кики звучит веселее, не правда ли, милый дядюшка?». Что за поветрие у современной молодежи? Я вынужден был согласиться, что совершенно ничего не понимаю в нынешней лингвистике. «Дядюшка, помоги Кики раздеться!» Кики повернулась ко мне спиной, разрешая за ней поухаживать. Я достаточно неуклюже ухватился за ее шубку и потянул на себя вместе с платьем. «Не так быстро, милый дядюшка, не так быстро». Кики провела руками по бедрам и поставила платье на место, а я глядел на нее и думал: ну как такая взрослая девушка умещается в кукольной тряпочке? Как она может ходить, поднимать руки, передвигать ноги, а тряпочка остается на месте, будто нарисованная. «Дядюшка, перестань разглядывать Кики». Блондинка улыбнулась и прошла мимо меня в комнату. Я почувствовал призрачный шлейф от ее парфюма и неизвестно почему вдруг подумал, что абсолютно не разбираюсь в женщинах. Должно быть, Кики показалась мне такой же привлекательной, как и Валерия. Я растерялся и покраснел от этих мыслей. «Дядюшка, кончай думать и садись за стол». Кики и Валерия смотрели на меня, как две модели с обложки журнала на перезрелого онаниста. У них была своя иллюстрированная жизнь, а у меня сплошные половые проблемы. Так во всяком случае мне померещилось. Платье на Кики только считалось платьем, и я не смел опустить взгляда ниже определенного уровня. Потому что ниже носика Кики мои взгляды могли показаться неприличными. «Дядюшка, ты знаешь разницу между чулками и колготками?» Я догадался, по едва заметным признакам, что Кики носит контактные линзы, как и Валерия. До знакомства с Яной Райчек я думал, что линзы предназначены вместо очков для людей с ослабленным зрением. Поэтому стеснялся спросить у Валерии, что именно у нее – близорукость или дальнозоркость. Валерия должна была оставаться совершенной. Но однажды ночью я зашел на кухню, чтобы выпить минеральной воды, и включил свет. Валерия сидела за кухонным столом и смотрела на меня чисто голубыми глазами. Я уронил пустой стакан. «В чем дело?» – спросила тогда Валерия. Конечно, я испугался от неожиданности. Валерия находилась все время на кухне, покуда я разыскивал в темноте минеральную воду, почесывался и позевывал. Я и понятия не имел, что Валерия притаилась где-то рядом, как лунная тень. Если бы я оказался вдруг под Эйфелевой башней без трусов, то, наверное, испугался бы меньше, чем когда неожиданно включил свет и увидел Валерию с голубыми глазами вместо карих. «Это трагедия?» – спросила тогда Валерия. «Нисколько, – ответил я, – но почему ты сидишь ночью на кухне?» Валерия закурила, продолжая сверлить меня взглядом. «Какую бы гадость сказать тебе, милый дядюшка, чтобы ты отстал?» Ну что же, я понимаю: у женщины могут быть месячные, дурное настроение и голубые глаза. Я выключил свет и вышел из кухни…
Линзы у Кики оказались такого же цвета, как и глаза у Валерии. Обе девушки были неуловимо похожи, как рассвет и сумерки, что, по сути своей, одно – маргинальное состояние жизни. Неясная область полутонов, когда день превращается в ночь или ночь в день. Сумерки, сумерки, сумерки… «Ты, дядюшка, наблюдаешь разницу?» Разница между чулками и колготками была очевидной. Вероятно, Валерия права, что от пятки до бедра любая женщина интереснее, чем от уха до уха. Мы мило потягивали шампанское, ужинали и «чирикали» о том о сем. И мысли мои бились между коленками Валерии: о том, о сем, о том, о сем, о том, о сем – и между коленками Кики: о сем, о том, о сем, о том, о сем, о том. Стоило раздвинуться коленям Валерии на один сантиметр, как я подумал о почти непреодолимой разнице между античными женщинами и современными христианками. Валерия перехватила мой взгляд и раскинула колени пошире. Да! Остались еще на земле маргиналки между чулками и колготками! «Дядюшка-дядюшка, чьи тебе ножки больше нравятся?»
После ужина девушки решили переодеться, чтобы Кики чувствовала себя посвободнее. «Официальная часть закончена, дядюшка». Время от времени они выбегали в гостиную, демонстрируя мне наряды из гардероба Валерии. С каждым разом наряды становились все свободнее и свободнее. Я сидел в кресле и наблюдал, как исчезают на них одни платья и появляются другие, как добавляются детали вроде пояса или расстегнутой пуговицы, как меняются туфли, как укладываются прически. Уже через десять минут все окончательно перемешалось, и я, честное слово, не понимал, которая из них Кики, а которая моя жена. Девушек поглотил процесс, они резвились передо мной, как перед зеркалом, забывая о том, что зеркало видит и слышит. «Посмотри-ка, дядюшка, как сидит на Кики этот костюмчик». Вскоре они перешли на белье и комбинации. Мне потребовалось не менее двух кружек пива, чтобы прийти в себя и не ерзать в кресле во время демонстрации. Каждый раз при появлении девушек я испытывал нечто вроде ожога в области грудной клетки. «Как мы смотримся, дядюшка?» В жизни не видел ничего более соблазнительного. О-о-о-о, соединение разноцветных ведьм, о-о-о-о, повелительницы тумана в моем мозгу.
Когда я оправился от шока, Кики и Валерия разгуливали по квартире в моих фланелевых рубашках. С бокалами шампанского и босиком. «Дядюшка, к вам прибыли посланницы от амазонок». Валерия устроилась на одном подлокотнике кресла, а Кики – на другом. Я был как бабочка «мертвая голова» с гламурными крылышками. «Скажите „чи-и-из“!» Эта фотография висит теперь на стене и украшает мое жилище. На фотографии – кресло, дядюшка в кресле и две чертовки на подлокотниках. Толстый дядюшка в черном костюме смотрит прямо в объектив, а чертовки оседлали подлокотники и уперлись перед собой руками. Вот такая фотография.
