В последующие недели продолжались звонки от родственников Жестокой Мадам из Гхорахи, и даже она сама звонила из Катманду. Они пытались убедить меня, угрожали мне, заманивали деньгами. Целый год они оказывали давление на меня, и звонки не прекращались.
Однажды Жестокая Мадам снова лично позвонила на мобильный телефон одного из наших соседей, дальнего родственника ее семьи из Гхорахи. Амара как раз не было дома. На какой-то момент я задумалась, что же мне делать. Затем я собрала все свое мужество и с колотящимся сердцем взяла трубку, которую держал передо мной сосед. Когда я услышала голос Жестокой Мадам, меня охватила паника. Хотя я была готова к этому, однако все равно не думала, что она до сих пор будет внушать мне такой ужас. Я тут же снова почувствовала себя маленькой и беззащитной. У меня от страха даже сжался желудок.
Однако Жестокая Мадам попыталась добиться моего расположения лаской.
— Ах, Урмила, наконец-то ты сама взяла трубку! Я так рада слышать твой голос. Почему ты никогда не звонишь? Почему ты заставляешь меня ждать так долго? Как у тебя дела? — защебетала она.
— У меня все в порядке, махарани, — коротко ответила я, но чувствовала себя, словно парализованная.
Она же, однако, невозмутимо продолжала:
— Твои братья из Америки приезжают в гости. Они спрашивали о тебе и очень хотели бы увидеть тебя снова. Неужели ты по ним не скучаешь? Приезжай в Катманду, в гости. Я кого-нибудь пришлю за тобой.
У меня просто не укладывалось в голове, что она вдруг, ни с того ни с сего, назвала Прадипа и Пракаша моими братьями! Это после того, как в Катманду она сама запретила мне даже обращаться к ним по-дружески. Какая же она лицемерная змея! Я сказала ей, что очень хотела бы увидеть ее сыновей, но мне скоро надо будет идти в школу, и поэтому я хочу остаться в Данге.
— Этого шанса я ждала всю жизнь, — добавила я. — Теперь, наконец, моя мечта скоро исполнится.
Я почувствовала, как во мне растет уверенность. Я была здесь, в своей семье, в Тераи, а она была далеко-далеко, в своих новых шикарных апартаментах в Катманду. Она ничего не могла мне сделать.
Она тоже это поняла и стала уверять, что отдаст меня в одну из лучших школ в Катманду и что я наконец смогу получить свое водительское удостоверение. И что она оплатит это удостоверение, и много-много чего другого… Кажется, для нее было очень важно, чтобы я вернулась к ней, поэтому она так старалась. А что потом? Кто знает, сдержит ли она свое слово в этот раз? Или же она опять перехитрит меня, как только я окажусь в ее доме и в ее власти?
Итак, я проявила стойкость. Мне пришлось собрать для этого все свои силы. Однако я не поддалась на ее новые фальшивые обещания и ее ложь. Я глубоко вздохнула и твердо сказала:
— Нет, махарани, спасибо вам за предложение, но я останусь здесь и буду ходить в школу здесь, в Манпуре. До свидания, махарани! Передайте привет Прадипу и Пракашу, вашим сыновьям, и Сьюзи, вашей дочери!
И положила трубку. Мои руки дрожали, но я гордилась собой.
Проклятие Жестокой Мадам было снято. Я сразу и навсегда распрощалась с ней. По крайней мере, почти попрощалась, потому что я никогда не соглашусь с тем, что она до сих пор не заплатила мне ни единой рупии за все те годы, которые я работала у нее.
УЧЕБА
Наконец, через месяц после моего возвращения, настал мой час: мне, Урмиле Чаудхари, в возрасте семнадцати лет разрешили ходить в обычную школу. Как я мечтала об этом моменте! И как часто уже думала, что мне придется навсегда забыть мою самую большую мечту!
Сегодня я отправилась в путь в соседнюю деревню в новой школьной форме: в синей плиссированной юбке и голубой блузке. Уже за несколько дней до этого я повесила их на вешалку над своей циновкой, на которой спала, и с нетерпением ожидала великого часа, когда я наконец смогу их надеть.
И вот наступило долгожданное утро. С двумя тетрадями, карандашом, книжкой по математике и непальскому языку под мышкой я шагала в школу.
Естественно, ни моя семья, ни я сама не смогли бы купить все эти вещи, так что все это я получила от благотворительной организации. К школьной форме, тетрадям и книгам в придачу дали еще пару новых резиновых шлепанцев. Вот так и сомкнулся круг: с пары детских шлепанцев в праздник Магхи началась моя жизнь в качестве камалари — и с парой новых шлепанцев она закончилась и началась новая глава в моей жизни.
Сначала я ходила в подготовительный класс. Там дети, которые до этого времени совсем не ходили в школу или изредка посещали ее, проходили курс подготовки к учебе. Я была намного старше прочих маленьких детей. Стоило им увидеть, как я подхожу к школе, они сразу же начинали насмехаться надо мной:
— Она — не тхару, она — пахади, мы с ней играть не хотим. Посмотрите, какая она большая! А она только сейчас ходит в начальный класс. Она, наверное, и вправду большая дура.
Их насмешки обижали меня. Мне было обидно, что они не считают меня тхару. Однако я держала себя в руках и стойко переносила их издевательства. Это ведь были всего лишь дети, и они были намного младше меня. У них постоянно текло из носов, они вечно измазаны в грязи и вели себя плохо, на их одежде красовались пятна, а сама одежда была рваной. Я только что приехала из Катманду, и мне пришлось снова привыкать к такому окружению и такому обращению. Каждое утро я тайно брала с собой из дома набитую соломой круглую подушку, которую прятала под своей курткой. Чтобы не сидеть прямо на голом холодном и грязном полу в классной комнате.
Странное это было чувство — учиться вместе с детьми, которые были намного младше меня. Я старалась не слишком отвлекаться на них, а сконцентрироваться на учебе. Однако через три дня дети выстроились перед классной комнатой и стали ругать меня:
— Ты не тхару, пошла вон отсюда, ты — пахади, ты не такая, как мы!
Они загородили мне дорогу, стали плевать в меня и не хотели пропускать в классную комнату.
— Почему вы такие злые и гадкие по отношению ко мне? Я такая же тхару, как и вы. Мой отец — целитель из Манпура.
Я отчаянно пыталась прорваться сквозь толпу. И тут из-за угла появилась учительница.
— Пожалуйста, госпожа учительница, скажите им, что я тхару и чтобы они пустили меня в класс.
— Так, дети, прекратите, все идите в класс. Пропустите Урмилу. Прекратите немедленно.
Они оставили меня в покое. Однако в тот день я прибежала домой в слезах. Я была в глубокой печали. Наконец-то я смогла ходить в школу, и тут дети моей же народности смеются надо мной и осложняют мне жизнь.
Целую неделю я не ходила в школу. Я была разочарована и обижена. Может быть, они все же были правы. Может быть, я была действительно слишком стара, чтобы учиться, Может быть, мне нужно было бы с этим смириться.
Амар внес свою лепту, стараясь внушить мне:
— Вот видишь, ты слишком стара для школы. Я же тебе это говорил! Тебе все же лучше вернуться в Катманду, к своей махарани. Там у тебя было бы хорошее место и стабильный доход.
